Шилов за прошедшие после их последнего общения три недели мало изменился, разве лишь немного похудел, скулы на лице стали острее. От казенной пищи, употребление которой набором лишнего веса никогда и никому не грозило. А в остальном ничуть не изменился, и во взгляде прежняя ершистость осталась, и в движениях такая же сноровка и быстрота. Даже наручники, и те, кажется, ему не мешают. Как вьюн. Да, с характером малый, таких за месяц-другой нары не изменят.
– Наручники снять, товарищ майор?
Видимо, сержант охранник тоже не испытывал к доставленному на допрос убийце особого доверия. В ковалевский кабинет с подобными заданиями сержант наведывался не однажды и заприметил, что майор никогда не оставлял допрашиваемых в «браслетах». Эти железки полезны при транспортировке, чтоб преступникам мысли глупые в башку не лезли, а в разговоре, в общении, когда самым главным становится доверительный контакт между следователем и обвиняемым, держать собеседника закованным незачем. Убежать не убежит, потому что окна во двор выходят, драться тоже не кинется, потому что лишний срок намотает, а вот озлобиться может. А с озлобленным человеком какой разговор? Пустая трата времени.
Однако конвоир на этот раз ошибся.
– Не надо, – неожиданно жестко распорядился майор, – пусть в наручниках побудет, они ему идут.
Удивление сержанта подогревало то обстоятельство, что в кабинете майора находились еще двое оперативников. Сержант часто сталкивался с ними и здесь, в УВД, и в СИЗО, знал, что оба работают в группе Ковалева, потому и удивился. Неужели невзрачный с виду Шилов настолько крут, что наводит смятение на троих оперативников? Непохоже. Это просто несерьезно. Против каратиста-майора десяти Шиловых не хватит. Дело в чем-то другом.
– Слушаюсь, товарищ майор, – отчеканил конвоир и, не спрашивая разрешения, вышел в коридор, где на стареньком стуле примостился напарник. Сержант сел рядом, глянул на часы. В этом коридоре он провел немало времени, доставляя подследственных в один из располагавшихся здесь кабинетов, и хотя ожидания никогда не становились томительными или тягостными, поскольку работа есть работа, тем не менее сержант всегда пытался найти какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься, и ради интереса пытался угадать продолжительность и результат допроса. Какая-никакая, а все разминка для ума, ведь для правильного вывода нужно угадать душевное состояние следователя и подсудимого, их настроение, а это непросто. И очень интересно. Особенно при допросах в кабинете майора. Результаты их предугадать несложно, потому что майор мог разговорить самых упертых, а вот время ни разу не довелось угадать. Даже приблизительно. Слишком уж он невозмутим, этот Ковалев, приглядывайся не приглядывайся, а определить его состояние все равно не удастся. Как маска.