В спальне женского пансиона пять девушек лежали в кроватях. Еще было совсем темно и они кутались в одеяла, несмотря на то, что зимние холода уже давно отступили, а летние ветра согревали старые каменные стены. Четыре девушки спали, а пятая ворочалась в кровати, уже проснувшись, но еще не желая вставать. Последние недели, едва она закрывала глаза, то видела странные сны. Она видела их с самого детства, в них она гуляла по необычным городам, видела чудеса, и рассказывала о них родителям и всем, кто хотел послушать о её сказочных снах. Она приехала в пансион шесть лет назад, однако спустя полгода после приезда те сны прекратились и она испугалась, когда они вернулись.
Месяц назад она получила три письма, одно письмо от стряпчего, полное формальностей и сухих соболезнований и второе, в котором домработница Франсин сообщала все тоже самое, что и юрист, но гораздо мягче. Что её отец – Эдвард Шоу – скончался от брюшного тифа и все имущество, включая аптеку и дом, переходили к старшему брату её отца – Тайрону Шоу. Встать с постели сегодня означало для Хелен положить конец привычному укладу жизни, покинуть знакомые и родные места. Дядя хотел, чтобы Хелен как можно скорее закончила учиться в пансионе и приехала в его поместье, в Либсон-парк. Он отнимал у Хелен два месяца привычной жизни, считая, что леди не должна учиться где-то вне дома – мистер Шоу объяснял это в своем письме, которое лежало на тумбочке у кровати, в распечатанном конверте.
Так же, дядя писал, что похоронил своего брата в склепе, рядом с матерью Хелен, которая скончалась на четвертом году жизни дочери. Прочтя эти строки, она не раз пыталась вспомнить мать, но у неё не получалось: образ ускользал из памяти, оставались только фрагменты: край лиловой суконной юбки, за которую держалась Хелен, когда они гуляли по парку, залитому солнечным светом и полному красивейших фонтанов, вода из которых била мощными струями и сверкала как драгоценные камни на фоне безупречно голубого неба, лишенного даже намека на облака. Хелен помнила рыжие локоны – такие же как у неё – и заразительный смех. Отец часто говорил о глазах своей покойной жены: голубых, с каймою длинных, черных ресниц, полных ясности и благожелательности, оттенявших белизну высокого лба; о её движениях, полных достоинства и грациозности. Все говорили, что девочка очень похожа на свою мать, и скоро их будет не отличить друг от друга. Однако ни одной фотографии миссис Хелен Шоу не осталось, так что сравнить мисс Хелен Шоу было не с чем, и она могла лишь надеяться на правоту чужих слов.