Она и не заметила, как обидела преданную, тихую, безотказную и свою в доску Любу. Время шло, на шашлыки они сходили, и Надя действительно позвала с «энпээски» какого-то приезжего вахтовика. Но теперь уже, хотя внешне отношения у подруг были хорошие, Люба старалась находить дела по пятницам, и совместные их посиделки почти прекратились. Да и вахтовик оказался мужик не промах, начал ходить к Любе, как только приезжал на вахту. И хотя Надя подтрунивала над подружкой, мол, несерьезно всё это, не верь ему, у него таких – вагон, и жена вроде есть, те продолжали встречаться, и вахтовик приезжал всё чаще и уже не только по работе.
Люба стала менее откровенной с Надей и больше не делилась своими секретами, как раньше. Та же не могла без неё жить, подружка была ей нужна позарез, как дому удобный шкафчик. Можно туда что-то спрятать и самой за него спрятаться, если что.
Но нет-нет да и закрадывались в душу Алексея подозрения, и мужики в цеху болтали уже открыто, что жена ему рога наставляет. И он захотел поговорить, но язык не поворачивался. Однажды ночью, в постели, разговор всё же состоялся:
– Надь, я чё сказать-то хотел. – Слова шли трудно.
– Ну?
– Мужики говорят, что… – Он замолчал.
– Что?
– Ну, что я… – Он опять застыл.
– До утра так будем? Говори, если начал!
– Ну, что рогоносец, мол, Баринов.
– Ага? – Надя повернулась к нему, приподняла левую бровь. – И ты им веришь?
– Да нет, Надь, ну, как можно.
– Что можно?
– Да верить им. Но… я бы хотел от тебя услышать, в общем, ну…
– Что ты у меня один?
– Ну да. – Алексей лежал рядом, словно провинившийся пятиклассник.
– Лёш, они же просто завидуют нам. Не слушай ты никого. – Она обняла его и придвинулась ближе. – Я люблю тебя одного, где я ещё такого найду?! – Она снова обняла его и так жарко поцеловала, что ему ничего не оставалось, как обнять и поцеловать в ответ.
– Гады завистливые, я знал, Надюша, что ты так скажешь, – Лёша повторял это, как в бреду, и уже был в полной её власти.
– Не думай о них, я же рядом. – И они продолжили целоваться.
Надя опять победила, обвела его вокруг пальца. Она знала, что всё будет так, как она захочет. Уверенность в себе, как большой твердый стержень, всегда была у неё внутри. В деревне её называли «кремень», мужики между собой называли «бойбаба».
Лёша теперь уже давал отпор мужикам, когда те наседали с разговорами о жене, а Надежда смекнула, что надо быть поосторожней, и когда случилась оказия, подошла к самому говорливому и обаятельному электрику из цеха мужа: