– Вот и вы. А мы заждались.
Обступившие его крестьяне жались друг к другу. Почти все они смотрели под ноги, а Й`олю прямо в глаза избегали. Но он точно знал, в чем была суть.
– Святой отец, могу я узнать, в чем причина этого собрания?
Берголь сильно выделялся на фоне крестьян. Не столько своим чёрным хабитом из дорогой шерсти, сколько тем, что только он смотрел прямо в глаза, и в его взгляде читалось превосходство.
– Ну что же, думаю, тебе, как никому, известна причина, и нам бы не мешало ее обсудить, но сначала тебе бы стоило снять свой короб и отойти от него. На всякий случай.
Не успел священник озвучить свою «просьбу», как в разговор вмешался Гриваль. Сделав шаг, вышел вперед, и, позабыв о том, что лишился языка, стал о чем-то оживленно мычать. По всей видимости такое отношение вывело даже его из себя. Но не успел он закончить свою гневную тираду, как к его горлу приставили вилы. Так просто отпускать их никто не собирался.
– Как тебя, кажется, Гриваль? Деревенские сказали мне, что ты солдат империи, а если так, то ты, как никто, должен знать про алхимиков. Ведь так?
Аккуратно, насколько позволяли вилы, Гриваль кивнул.
– Хитрые, изворотливые, коварные, скрытные. Они живут среди нас и кажутся безвредными, но это не так! Они прельщают нас своими речами, предлагая свои темные знания! Но мы, люди света, люди Ивара, не должны поддаваться их соблазнам! Ивар и его учение – это единственное наше спасение! Как только узнал, что в деревне остановился травник, я сразу заподозрил неладное, а пообщавшись, уверился, что передо мною, монахом ордена, не кто иной, как алхимик! Скольким из вас он уже успел продать свои зловещие смеси и зелья? М? Несчастные! Вот ты!
Прохаживаясь перед пристыженными крестьянами, он вдруг запустил в сборище руку, выхватывая кого-то из толпы. Потянув, вытащил вперед девушку, пришедшую за травами для матери.
– Ты! Тебе он тоже что-то продавал? Не бойся, дитя, говори, он тебе ничего не сделает.
– Я только… Травы… От кашля.
– Ничего-ничего. Просто признайся. Тебе ничего не будет. Ты же знаешь, Ивар всемилостив. Он простит тебя.
– Но я…
Отвечать дальше она не смогла – просто начала рыдать. Понимая, что от нее уже ничего не добиться, Берголь выпустил ее дрожащую руку, которой она поторопилась прикрыть лицо.
– Ну ничего. Не она, так кто-то другой. Я выясню, что здесь происходит. А пока снимай этот проклятый сундук, алхимик, посмотрим, что внутри. И чтобы без выходок!