Освещая себе дорогу, мужчина двинулся вперед в поисках сушняка. Поднося светоч к земле, собирал одну ветку за другой, когда тихий шорох заставил остановиться.
Тело напряглось, словно струна, готовая порваться в любой момент. Рука, сжимавшая хворост, рефлекторно потянулась к кинжалу. Расслабленный до этого мужчина превратился весь в слух, но звук исчез так же быстро, как появился, оставляя после себя тишину. Положив руку на рукоять кинжала, силуэт резко развернулась. Никого. Вытянув фонарь вперед, мужчина поводил им по сторонам, пытаясь выследить возможную угрозу. Шорох повторился. На этот раз не мешкая мужчина двинулся в сторону источника. Уже через несколько шагов свет фонаря выхватил из темноты руку, лежащую на земле.
Стараясь действовать тихо и не наступая на сухие листья, которые в любой момент могли предательски хрустнуть, фигура стала медленно подкрадываться к владельцу руки, скрытому за небольшой порослью бересклета. Подобравшись вплотную, мужчина, словно дикая рысь, кинулся на противника. Однако сила не понадобилась – враг вряд ли был в состоянии даже стоять.
Тело, распластанное среди молодой яснотки, лежало лицом вниз. Фигура, нагнувшись, с трудом перевернула его, но тут же отшатнулась, как от прокаженного.
– Солдат имперской армии. Нужно уходить!
Попятившись, мужчина резко развернулся и бросился прочь, ни разу не оглянувшись. Добежав до поляны, уже прогретой огнем, взвалил на себя короб со всеми пожитками, сделал несколько шагов, сначала быстрых, почти летящих, но потом замедлился, пока и вовсе не остановился. Чувство опасности кричало: «Беги!» Но чертова совесть не позволяла. Еще пару минут прошли в тягостной, незримой внутренней борьбе, пока совесть не взяла верх. Мужчина тяжело вздохнул.
– Ну об этом я еще пожалею. – И нехотя двинулся обратно.
Оставив вещи на прежнем месте, он вернулся к телу. Черная форма с металлической броней, надежно защищавшей грудь, плечи и ноги, безошибочно выдавала в нем солдата Империи. Фигура вгляделась в лицо, пытаясь уловить признаки жизни. Ни мускул, ни вздох не выдавали хоть малой ее толики. Протянув руку, мужчина приложил ладонь к шее, проверяя пульс. Время замерло в настороженном ожидании. Пару мгновений было тихо, и уже казалось, что эту тишину ничего не нарушит, когда раздался тихий стук, а спустя несколько долгих секунд еще один, слабый, но различимый. Солдат был жив. Хотя сложно было сказать «жив» – пульс настолько слабо ощущался, что в любой момент был готов оборваться. Смерть была уже близка.