Рабочая зона занимала центральную часть лаборатории, где стояли длинные столы, покрытые современным оборудованием: сложными микроскопами, центрифугами и автоматическими анализаторами. Здесь же были установлены большие колбы и реакторы, предназначенные для опытов по генной модификации.
В углу располагался уже широкий холодильник, который чуть ли не с дракой, вынуждал купить Максим, уставший от того маленького представителя палеолита. Артуру не оставалось ничего, кроме как поддаться на эти провокации и выложить копеечку на это чудо техники. Рядом с холодильником стоял специальный шкаф для химических реактивов.
Они быстро перенесли всё своё оборудование и заполнили цех колбами с образцами, лабораторными столами и компьютерами. Это стало новым началом для их исследований.
С каждым днём, проведённым в новом помещении, они продолжали углубляться в изучение генетики. Опыт, полученный в маленькой лаборатории, начал приносить плоды.
И вот, после множества неудач и бесконечных ночей, они, наконец, добились успеха. Один из гибридов, созданных ими, смог выжить. Его геномы слились в неразъединяемую цепочку, и он проявил уникальную устойчивость, которая их поразила.
– Мы это сделали! – воскликнул Максим, глядя на колбу, где медленно плавала новая форма жизни. – Это первый шаг к тому, чтобы создать идеальное тело!
Артур не мог сдержать радости.
– Впечатляет, правда? – сказал он, проведя рукой по стеклянной колбе.
Максим кивнул. Здесь было стерильно, чисто, всё под контролем.
– Знаешь, я часто думаю, как всё могло бы сложиться, – внезапно сказал Артур.
Он не смотрел на Максима. Он смотрел сквозь него, куда-то далеко, в другое время. В свое прошлое
Комната там пахла старым деревом, пылью и холодом. Стены когда-то были синими, но теперь они стали серыми, как всё вокруг.
Маленький кухонный стол, две тарелки. Одна пустая. Одна – с едой.
– Ешь, – сказала мать, подталкивая тарелку к нему. – Я не хочу.
Артур знал, что это ложь. Она была такой же голодной, как и он. Возможно, даже больше. Но он всё равно принял ложь. Потому что так было легче.
Он ел медленно, сжимая ложку так, что побелели костяшки. Не потому, что не хотел есть, а потому, что знал – когда тарелка опустеет, другой может не быть. Завтра еды могло не быть вовсе.
– Скоро всё наладится, – сказала мать.