Пытаясь встать, он ощутил странное напряжение в груди и сбился с шага. Его грудная клетка теперь была тесной, а мышцы на плечах и руках, которые не позволяли двигаться так, как раньше, требовали совсем другого подхода. Без ключиц, с новыми мышцами, всё тело ощущалось как нечто совершенно чуждое.
– Боже, что это? – прошептал он, но звук был искажён и громок – слух теперь работал на совершенно новом уровне. Он пытался сдержать растерянность, вспомнив последние моменты перед операцией: всё было так ярко, полным надежд, но сейчас в нём было столько неуверенности и страха.
Первые несколько шагов, сделанные им по лаборатории, были полными фиаско. Его ноги, теперь напоминающие кошачьи лапы, с трудом передвигались. Одна из них, сильная и мощная, двинулась, как нужно, но вторая, с когтями, не поддающимися контролю, вдруг зацепилась за край стола, и Максим едва не упал.
В его новом теле не было инстинктивных реакций, которые бы позволяли сразу найти баланс. Он потянулся к ближайшей стойке, подбираясь к зеркалу, стоявшему на столе. В отражении – совсем другое лицо. Глаза, теперь с вертикальными зрачками, переливались ярким зелёным цветом, почти как у кошки, а лицо было чуть вытянутое, с острыми чертами. Он дотронулся до своего лица – когти, конечно, были уже не просто атрибутом. Они стали частью его тела, и ему было сложно удержаться от того, чтобы не подцепить ими, случайно, всё вокруг.
Тишина в комнате была нарушена лишь тихим звуком мигающей лампочки, и он почувствовал, как все ощущения в теле накатывают на него одной волной.
– Это всё… это всё нормально? – он произнёс это вслух, но скорее для себя, чем для кого-то другого.
В дверь раздался стук. Артур вошёл в помещение, его лицо не выражало тревоги, но Макс всё равно заметил, как тот внимательно следит за ним.
– Как ты? – спросил Артур, присаживаясь на койку и облокачиваясь локтем на тумбочку.
Он был явно готов к любым его реакциям. Максим пытался сдержать нервное потряхивание рук, но его пальцы продолжали непроизвольно сжиматься.
Даже дыхание было новым – коротким, глубоким, кошачьим. Он с трудом взглянул на Артура, пытаясь говорить без паники.
– Это… это сложно, – произнёс он, не зная, как объяснить чувство, которое только начинал осознавать. – Мышцы не те, движения не те, даже запахи…