В один из понедельников после завтрака принесли квитанцию на ларёк, то есть что хочешь выписать должен вписать в эту квитанцию и подложить к ней счёт. В счёте указано, сколько у тебя денег. Борис выписал себе полкило масла, буханку хлеба за 28 копеек и стержень для письма. Всего на 2 рубля 11 копеек. Не успел он закончить c ларьком, как его вызвали к следователю. Борис вошёл в кабинет и поздоровался.
– Борис Михайлович, сейчас будет проведена очная ставка с М.– сказал торжественно следователь Петров.
– Я готов к ней уже почти месяц, – спокойно ответил Борис.
Петров ничего не ответил и сидел за столом, перекладывая бумаги. Они посидели так минут десять, или даже час, затем пришёл разводящий и сказал, что М. не привезли.
– Тогда мы встретимся после обеда, – равнодушно произнёс следователь, – увести.
Борис прождал в камере весь день, но его так и не вызвали ни после обеда, ни после ужина. И только после обеда следующего дня его вновь вызвали на очную ставку. Когда он вошёл в кабинет, М. со следователем уже сидели там, М. сразу встал и шагнул Борису навстречу, они очень тепло поздоровались. Борис повторил свои прежние показания.
– А я от дачи показаний отказываюсь, – совершенно спокойно сказал М.
– Что это за фокусы? – злобно, выходя из себя выдавил по буквам Петров.
– Я и так уже человек двести посадил. Больше я никого сажать не буду.
Петров резко нажал на кнопку звонка под столешницей, и когда вошёл конвойный проорал:
– Увести. Обоих.
7.
Утро. Борис встал, к семи часам закончил зарядку и водные процедуры, выпил холодной воды и съел немного колбаски. Потом дали завтрак – пшённую кашу. Около часа дня водили на прогулку. Прогулка – час, но можно было, если есть желание погулять ещё час. Надзиратели всегда предлагали ещё погулять, когда была плохая погода, а сегодня дождь. Потом обед: на первое дали щи, на второе сечка, на третье что-то тёплое и сладкое. Открылась «кормушка»:
– Каменев, с вещами на выход.
Всё как обычно. Всё как изо дня в день. Изо дня в день скрип кормушки, хруст замков, лязг двери, лицом к стене, коридор, лестница, опять коридор, опять лицом к стене, опять скрип, хруст, лязг грохот. Опять новая камера…
На сей раз Борис увидел в камере вполне обычных людей, не уголовников. Один человек стирал в тазу свитер. Другой, уже немолодой в ярко-красных тапках с помпонами возбуждённо ходил по камере, жестикулировал, разговаривал сам с собой и беспрестанно твердил «Суки. Суки, твари, мрази, сдохните, твари, мрази» – и так по кругу, как заевшая пластинка. Как только закрылась дверь, один человек стремительно встал со своего места, подбежал к Борису и обнял его. Это был заместитель Бориса, проверенный многократно в очень сложных ситуациях товарищ Додик Москович.