– Загрустил, братец? Не милы тебе больше чудеса Творца?
– Чудеса Творца мне милы. Мне не мила ответственность. Мне кажется, в замысле Отца есть какой-то изъян, раз мне, отблеску Его Света, приходится работать!
– Просто в наших жилах течет кровь Хаоса, перемены – наше естество, а у тебя давно ничего не менялось. Кажется, с того самого инцидента…
– Не надо об этом, – буркнул Громовержец. – У тебя есть какие-то идеи, или ты просто так пришел, поиздеваться? У вас-то во Тьме наверняка повеселее.
– Не прельщайся чужой участью, Небесный огонь, пока не узнаешь, какую за нее платят цену. Я придумал нам с тобой развлечение. Ты же знаешь, что смертные тоже носят в себе искру Света?
– Ага, их, кажется, как раз из-за этого сделали из глины.
– Не совсем так, но это неважно. Я проводил эксперименты, и оказалось, что такие, как мы, тоже при желании могут поместить себя в тело смертного!
– Ты уверен?
– Уверен. Ты можешь отделить часть своего «я» и поместить ее в материю – я покажу как.
– Ты уже это делал?
– Да, это довольно любопытно.
– И что, мы пойдем на землю? А как же погода? А молитвы?
– За последнее время ты послал столько дождя, что даже у нас во Тьме капает. На Потримпса смотреть больно – так располнел, бедняга. Оставь его за старшего, ему тоже полезно будет от тебя отдохнуть.
– Мне нравится идея! – полыхнул Перкунас. – Показывай, что делать.
Так Перкунас и Патолс отправились в первый в истории Мироздания отпуск.
***
Громовержец был в восторге от нового развлечения. Сначала он просто воплощался в смертное тело и наслаждался тем, как все его силы – и Небесный огонь, и тайный ток энергии Творения – становились как будто недоступны. Из ощущений, знакомых людям, это больше всего походило на спуск на американских горках – восторг, смешанный с ужасом в пропорции примерно пятьдесят на пятьдесят.
Потом он учился взаимодействовать с материальным миром – восторженно ощущал, как ветер гладит его кожу, как трава щекочет ступни, как пение птиц отражается от его ушных раковин и попадает внутрь головы, как мельчайшие части Света оседают на его глазах, позволяя видеть мир совсем не так, как ему, Громовержцу, было привычно – всего в трех, максимум четырех измерениях.
Когда Перкунас наигрался с собственной материальностью, Патолс подкинул ему новую идею – что в таком виде можно взаимодействовать не только с природой, но и со смертными. Эта мысль показалась Небесному огню почти неприличной, но, поразмыслив, он решил попробовать.