Глухой ропот недоумения и первобытного страха прокатился между людьми. Женщины, судорожно крестясь и шепча молитвы, торопливо оттаскивали перепуганных детей подальше от зловещего зрелища. Мужчины переглядывались, не находя в себе сил противоречить.
Чуть поодаль, на большом валуне, сидела Варвара – хозяйка сгорающего дома. Ее лицо, бледное как мел, казалось высеченным из камня. Остекленевший взгляд устремился сквозь бушующее пламя, будто видя нечто недоступное другим. Ни слезы, ни крик отчаяния не срывались с ее посиневших губ. Она словно превратилась в безмолвную статую скорби и странного, непостижимого принятия.
– Что же это творится, сыночек? – прошептала старуха, цепко схватив сына за руку, дрожащие пальцы которой выдавали внутренний страх.
– Не знаю, мать, – глухо ответил высокий Степан, качая седеющей головой.
Воздух был насыщен удушливым запахом гари, смешанным с чем-то пронзительно странным – таинственным и леденящим душу. Казалось, сам воздух напитан скрытым значением происходящего.
Варвара подняла голову, встретившись взглядом со Степаном. В ее глазах не было ни тени страха или отчаяния – только холодная, непреклонная решимость. Мужчина едва заметно кивнул, и в его хмуром взгляде мелькнуло понимание, от которого по спинам присутствующих пробежал леденящий холодок.
Огонь продолжал свирепствовать, пожирая дом с беспощадной неизбежностью рока. Языки пламени взлетали все выше, словно пытаясь достичь самих небес, а искры – огненные мотыльки – разлетались в кромешной тьме, озаряя лица людей зловещим, танцующим светом.
1 глава: Дорога в глухую тишину
Унылая серость офисного пространства компании «ТехноСфера» расстилалась вокруг безмолвным покрывалом, погружая внутренний мир служащих в состояние оцепенелого безразличия. Стерильно-белые перегородки, подобные хрупким барьерам между человеческими судьбами, едва заметно вздрагивали от искусственного дыхания кондиционера. Бесконечные ряды мониторов заливали помещение холодным синеватым свечением, отражая призрачные силуэты цифр и графиков, словно заключая людей в цифровой плен.
Андрей Валерьевич Морозов, которому минуло тридцать три года, сидел за своим столом – одиноким островком личного пространства посреди океана корпоративной рутины. Его длинные пальцы, удивительно изящные и точные, напоминающие инструменты виртуозного хирурга, с завораживающей ловкостью скользили по клавиатуре, создавая отчёты – бесконечные лабиринты цифр, процентов и графиков, лишённые души.