– Домашнее вино. Немного, думаю можно, – пояснил учитель, плеснув напиток ребятам в небольшие бокалы.
– О, круто, спасибо! – повеселел Денис. Вася тоже заулыбался.
– Ну, за встречу и научный процесс! – Фёдор Фёдорович налил себе и приподнял бокал. – Завтра пойдём к особняку и по знающим людям. Мы вам тут материала на весь диплом соберём!
Собравшиеся выпили, перекусили. Прохладный алкоголь приятно освежал и даже совсем не дурманил, как казалось ребятам. Они почувствовали себя свободнее и уже сами начали задавать вопросы мужчине.
– А почему название такое смешное у вашей деревни? Собак что-ли разводите? – поинтересовался Вася.
– Раньше разводили. Во второй четверти девятнадцатого века этим занималась помещица Чернышова Софья Степановна, вместе с управляющим Енцовым Николой, – наливая ещё по одной и убирая со стола бутылку, поведал Фёдор Фёдорович. – В её усадьбу пойдем завтра, посетим то, что от неё осталось. Состояние печальное, реставрацию трижды начинали за последние тридцать лет, но как-то не задалось. Ну, а потом прогуляемся по старикам, которые помнят и хранят истории своих предков, бывших крепостными у проклятой помещицы.
– Проклятой? – воскликнул заинтересованный Денис. – Правда, что ли? Мы в Интернете кое-что нарыли, только подумали, байки это всё. Для привлечения туристов.
– Да где же вы тут видели туристов? – всплеснул руками учитель. – Говорю же, здание почти два века в развалинах стоит. Хотя не совсем в развалинах, помещения-то есть, целых два этажа, но состояние их плачевное. Вот обещают в следующем году снова реставраторов на оценку прислать. Только чую я, что будет всё, как в прошлые разы. Несчастья на работах, сгоревшее оборудование, сбежавшие рабочие, бесполезно растраченные усилия и деньги.
– Из-за проклятия? – недоверчиво подал голос Вася. – А можно поподробнее? В диплом такое не впишешь, но можно добавить в раздел опросов местных жителей. Затем мы и приехали.
– Можно и подробнее, – согласился мужчина. – Только давайте переместимся из кухни в зал, вы на диван, а я в любимое кресло. Вина больше, извините, сегодня вам не дам, а себе плесну ещё бокальчик.
Когда необходимые условия были соблюдены, Фёдор Фёдорович начал рассказывать:
– Жила в нашей деревне помещица Софья Чернышёва, красавица, дочь одного из опальных дворян Чернышёвых, тех самых, что в восстании декабристов участвовали и были сосланы на каторгу в Сибирь. Отец с матерью у неё там сгинули, а дочь сослали в нашу деревню, которая тогда Ромашовкой звалась, тоже, считай, в ссылку. Однако молодая барышня, взрослея, не поумнела, а совсем головой тронулась. Над крепостными издевалась, что нелюдь, держала с помощью двух таких же извергов-помощников живых людей и псов на цепи, прикованными к столбам. Голодом морила, собачьи клички вместо имён людям раздавала, пороли несчастных по её приказу нещадно. Вдобавок Ромашовку в Щенячий угол переименовала, всех щенками считала, а себя – надсмотрщицей и воспитательницей. Остались у неё какие-то связи, несмотря на опалу рода. Полиция её не трогала, дозволялось в пределах имения творить что угодно. Шесть лет терпели местные её выходки, и жалобы властям от них оставались безответными. Когда чаша народного гнева переполнилась, а счёт сгинувшим жертвам на третий десяток пошел, то три сотни жителей Щенячьего угла устроили кровавый бунт.