Их рассказ был похож на сказку.
– И что же вы делаете в другом измерении? – ради интереса спросил я.
– Живем свою жизнь дальше, – пожал плечами Курд.
– В плане? – не понимал я.
– После смерти ты продолжаешь жить в этом мире. Встречаешься со своими умершими близкими и родными. Даже живешь там же, где жил раньше. Просто мир другой, – ответил Буч.
– Это какой? – Я спустил одеяло ниже.
– Серый. У еды нет вкуса, а у мира цвета и запаха. На работу ты ходишь только для того, чтобы заработать деньги для путешествий или для благоустройства дома, – пояснял Курд.
– Звучит как курорт, – заметил я.
– Не совсем, – перебил меня Эндрю. – Это весело лишь в первое время. По сути дела, это день сурка. Ты делаешь одно и то же изо дня в день. Единственное, что хоть как-то помогает тебе справиться с этой временной петлей, – люди. Ты наконец можешь увидеть тех, с кем не успел поговорить при их жизни. Ну а еще туда постоянно приходит кто-то новенький.
– Странная система, – не понимал я. – Если верить вам, то вы живете во временной петле, но откуда тогда новенькие? Разве они не двигают прогресс в вашем мире?
– После смерти ты можешь видеться лишь с теми, кого знал лично, – вступил Харви. – Поэтому мы и не знали о существовании друг друга. Я умер в тридцатых в Ирландии. После смерти я остался в своем городе Корке. В тридцатых годах. Там всегда тридцатые, – еще раз повторил Харви, пытаясь убедиться, что я верно его понял. – Я умер в дождливую погоду, и у меня всегда над головой дождь. Мой брат умер двумя годами позже. В день его смерти был снег. Так вот, мы живем с ним в одном измерении, но у меня всегда дождь, а у него всегда снег. Я не знаю, что это, но мы будто видим мир по-другому. Живем вместе, но порознь. Как-то так.
– Лучше бы я сошел с ума, – закатил глаза я.
– Ты не сошел с ума. – У подножья кровати стоял Такелот с вечно прямой спиной, держа в руках свой посох. – Тебя сбила та колесница, но ты не умер. Хотя должен был.
– Почему это я должен был?
– Нам всем здесь по тридцать семь лет. Нам предначертано умирать в таком возрасте, – подхватил Фабиан. – Ты тоже должен был умереть в тот день. В свои тридцать семь. Но что-то пошло не так, ты выжил, провалялся год во сне, а потом очнулся, и вот мы все здесь.
– Прям мистика какая-то, – саркастично заметил я.