Рол поворошил огонь, и сноп искр взметнулся в тёмное небо. Он думал о своём племени, о тех, кого он потерял во время великого землетрясения, расколовшего землю и разделившего их. Где они сейчас? Живы ли они? Ищут ли его?
– Если Рол не находить племя, – пробормотал он, глядя на танцующие языки пламени, – Рол становиться новое племя. Рол быть сильный охотник. Рол выживать.
Аромат жареного мяса наполнил пещеру, и желудок Рола отозвался громким урчанием. Он снял первый кусок с палки, дуя на него, чтобы остудить, и затем впился в него зубами. Вкус был совсем другим, чем у сырого мяса – богатым, насыщенным, с нотками дыма и пряных трав, которые он добавил во время готовки.
– Рол есть хорошо сегодня, – удовлетворённо произнёс он, вытирая жир с подбородка. – Завтра Рол идти дальше, искать племя или новые люди.
По мере того, как ночь становилась всё глубже, усталость начала одолевать молодого охотника. Его веки стали тяжёлыми, как камни, но он знал, что не может позволить себе глубокий сон. Хищники могли прийти на запах мяса и огня, и тогда ему пришлось бы сражаться за свою жизнь.
Рол положил рядом с собой лук и стрелы, убедившись, что сможет схватить их в любой момент. Затем он прислонился спиной к каменной стене пещеры, позволяя теплу огня окутывать его тело, и погрузился в полудрёму – состояние между сном и бодрствованием, в котором его предки проводили бессчётные опасные ночи.
В этом полусне перед его внутренним взором проносились образы: лица соплеменников, величественные мамонты, бродящие по равнине, ревущие саблезубые тигры, священные танцы вокруг большого костра. И где-то среди этих видений была его собственная судьба – путь, который ему предстояло пройти, испытания, которые ему предстояло преодолеть.
– Рол быть готовый, – прошептал он. – Что бы ни приходить завтра, Рол встречать с силой и нет страх.
Огонь потрескивал, отбрасывая тёплый свет на лицо одинокого охотника, а за пределами круга света древний мир жил своей жизнью, полной опасностей и тайн, готовый бросить новые вызовы тому, кто осмелился путешествовать по нему в одиночку.
Ночь, древняя как само мироздание, опустилась на первобытный лес, окутывая его непроницаемым покрывалом тьмы. В её бесконечных владениях, среди величественных деревьев-исполинов, чьи могучие ветви переплелись в непреодолимый лабиринт, затерялся одинокий охотник. Он казался крошечной песчинкой в этом огромном мире, словно путник, заблудившийся в бесконечном лабиринте, где каждый шаг мог стать последним.