– Прощать, братья… Рол идти к предки… – сорвался с его губ хриплый шёпот, едва слышный в рёве ветра, захлестнувшего лицо. Он зажмурился, готовясь раствориться в бездонной тьме расселины, что жадно поглощала его падение.
Падение, казалось, длилось целую вечность. Рол чувствовал, как его тело безжалостно ударяется о выступы скал, как острые камни раздирают его одежду и кожу, оставляя кровавые борозды. Обжигающая боль пронзала каждую клеточку его измученного тела, но животный страх перед неизвестностью, открывающейся внизу, был стократ сильнее любой физической боли.
В эти последние мгновения перед внутренним взором пронеслась вся его короткая, но насыщенная жизнь: первые удачные охоты, долгие ночи у племенного костра, когда старейшины завораживающими голосами рассказывали древние легенды о происхождении лесов и степей, о великих духах, управляющих судьбами людей и зверей. Он с поразительной ясностью вспомнил доброе тёмное лицо матери, её тёплую, ободряющую улыбку и заботливые руки, всегда готовые утешить и поддержать. Вспомнил строгий, но справедливый взгляд погибшего отца, с бесконечным терпением научившего его всему, что должен знать настоящий охотник, чтобы выжить в беспощадном мире.
«Я умирать», – была его последняя мысль перед тем, как сознание окончательно поглотила непроглядная тьма расселины, таящая в своих глубинах неведомые тайны древнего мира.
Тьма медленно отступала, словно неохотно выпуская добычу из своих когтистых лап. Рол возвращался к сознанию, и каждый вдох отзывался мучительной болью, пронзающей тело подобно раскалённым копьям. Его грудь вздымалась с тяжестью, будто придавленная каменной глыбой. Попытка пошевелиться извлекла из его горла хриплый, животный стон – боль разлилась по конечностям жидким огнём.
Сознание прояснялось, словно утренний туман, постепенно рассеиваемый восходящим солнцем. Под спиной ощущалось нечто влажное и податливое – туши убитых оленей, смягчившие его падение в бездну. Тьма вокруг казалась осязаемой, густой как смола, наполненной тяжёлым духом сырости и металлическим привкусом крови. Где-то в недосягаемой дали капли воды разбивались о камень, разнося эхо по невидимым сводам подземелья – единственный звук, нарушавший гнетущую тишину этого забытого богами места.