Библиотека досталась Зыряновым от Серёжкиного дедушки. Он работал преподавателем в педагогическом институте, и всю жизнь увлекался литературой. Сначала родители Серёжи хотели раздать часть книг (уж очень они много места занимали), но Виктор и Серёжа попросили оставить. Обещали, что всё прочтут. В итоге, конечно, никто не прочел и десятой доли этих книг. Часть из них была написана еще старым языком, с кучей непонятных букв, а часть просто была не по возрасту ребятам. Но дедушку они очень любили, и книги были скорее памятью о нём. Борьке эта коллекция очень нравилась. Он даже немного сожалел, что у него никто в семье не работал в институте. Тогда бы у них дома тоже жило такое собрание. Но Борькин отец – представитель первого поколения в семье Звонарёвых, увлёкшийся чем-то, кроме практичных забот. Вроде тех, которые выдают в человеке хозяйственность и серьёзность. Но не приносят никакого удовольствия или интереса. И доставать книги они с Борькой стали вместе. И хотя, их ещё не так много, но квартира уже приобретала совсем иной вид. Она становилась наполненной и содержательной. Это не могло не радовать мальчика и его отца.
– Здарова, Борь! – Серёжка забежал в комнату.
– Привет. Ну?
– Да, у меня! Пошли, сейчас покажу!
– Давай, а то мама убьёт, я обещал быстро.
Ребята прошли в комнату Серёжи и Виктора. До армии они жили в одной комнате, что обоих приучило к интересам друг друга. Виктор увлёкся чтением, взяв пример с брата, который до глубокой ночи не давал погасить свет, читая книги. Серёжка приобщился к утренним зарядкам вместе с братом.
Хотя Виктор никогда не пропускал ни одной, Серёжка часто пытался филонить. «А ну-ка, не сачковать! Подъем!» – кричал Виктор брату в ухо, чем конечно вызывал сатирический восторг последнего.
«Вить, ну давай завтра, а? Так спать охота… Честное слово!». Однако, Виктор отговорок не принимал, чем завоевал от брата тайное прозвище «мозгоед».
А сейчас Виктор готовился к поступлению в автодорожный институт, который был в Омске. И после переезда в общежитие, комната должна была полностью перейти Серёжке. И хотя Витина кровать еще стояла на своём месте, над ней уже вовсю красовалась огромная, во всю стену, карта Советского Союза. Родителям подарили её на работе, и более подходящего места для неё представить трудно.