Через пару минут Марине принесли полдник: тарелочка с творогом, стакан морса (надо же, угадала!) и маленькая булочка из белой муки с отрубями. Тяжело вздохнув, Марина попробовала творог и скривилась: ни сладости, ни соли… Да что ж за жизнь такая пресная!.. И так еще полгода…
– Да, сущая пакость, – прозвучал над ухом низкий женский голос, на краю поля зрения мелькнуло что-то пронзительно-синее, и на стул напротив Марины неслышно и легко, как приходят кошки или послеполуденный сон, опустилось странное существо: одновременно женщина лет пятидесяти, если судить по лицу – и девчонка лет пятнадцати, если судить по всему остальному: коротко остриженные ярко-синие волосы, в ушах покачиваются длинные причудливые серьги, собранные из мелких ракушек и бусин, щуплая фигурка затянута в узкие светло-голубые джинсы и ярко-желтую, похожую на детскую, футболочку с изображением улыбающегося солнышка. Марина непроизвольно откинулась назад, внутренне сжавшись: компания, а тем более такая, отнюдь не была для нее сейчас пределом мечтаний.
– Добро пожаловать в унылый мир диеты номер пять, – улыбнулась эксцентричная дама. – Вы ведь новенькая, и это ваша первая трапеза в этом царстве панкреатина и алмагеля. Хотя, раз вы в санатории, значит, острую фазу заболевания вы успешно пережили. Так что теперь с каждым днем будет становиться только лучше. – Она ободряюще кивнула в сторону тарелки с творогом. – Мне сейчас тоже принесут это… эту субстанцию. Давайте страдать вместе. Как вас зовут?
– Марина, – холодно ответила Марина, и голосом, и выражением лица, и даже носками кроссовок выражая отчаянную просьбу оставить ее в покое.
Дама проигнорировала эту беззвучную мольбу.
– Северина, – представилась она. – По паспорту Ирина, но так меня давно уже никто не зовет. От меня не осталось никакой Ирины, меня без остатка поглотил мой творческий псевдоним. Да и черт с ней, с этой Ириной. Она была бессмысленна и скучна, как этот творог. – Дама с отвращением покосилась на поднос, который как раз в этот момент поставила перед ней улыбчивая девушка с раздачи.
– Творческий? – Паучок нерешительно переступил лапками, выглянул на свет, упрашивая Марину на минуту унять отдающую алмагелем мизантропию.
– Да, – Северина довольно улыбнулась, видимо, рассмотрев в паучке своего союзника, – я писательница. Северина Штерн, к вашим услугам. – Она церемонно кивнула. – По лицу вижу – не читали. Ну и хорошо. Захотите – почитаете, не захотите… и не надо. Вы в первый раз здесь? – Она обвела взглядом террасу. Марина кивнула. – А я – уже четвертый. И знаете, почему? – Писательница наклонилась к Марине, обдав ее легким холодным ароматом мужского парфюма, и заговорщицки произнесла: – Тайны… Странные. Жуткие. Но такие притягательные…