Стол между ними был усеян салфетками с набросками формул, диаграммами и схемами – импровизированной научной документацией, рождающейся в потоке их диалога.
– Смотри, – Дэвид быстро чертил на новой салфетке, – если объединить твою модель квантовой нейронной решетки с моей теорией метапространства, получается совершенно новая структура. Топология сознания, которая одновременно локализована в индивидуальном мозге и распределена в квантовом поле.
– И эта структура могла бы служить основой для нейроинтерфейса следующего поколения, – подхватила Алессандра, дорисовывая схему. – Не просто соединяющего разные мозги, а создающего общее квантовое поле сознания.
– Коллективное метасознание, – кивнул Дэвид. – Фактически, новая форма существования.
Он откинулся на спинку стула, глядя на Алессандру с восхищением и лёгким удивлением.
– Знаешь, я опасался, что наша встреча превратится в научную дуэль. Но это больше похоже на…
– Симфонию, – закончила за него Алессандра, чувствуя странное ощущение – словно они с Дэвидом действительно начали мыслить синхронно, подхватывая и развивая идеи друг друга с удивительной гармонией. – Как будто наши концепции изначально были частями одного целого.
– Неслучайно Консорциум настаивал на нашем сотрудничестве, – заметил Дэвид. – Возможно, кто-то там увидел потенциал этой синергии раньше нас.
Официант принёс ещё два кофе, и они сделали паузу, оглядывая поле салфеток, покрытых научными набросками.
– Эта работа может занять годы, – задумчиво произнесла Алессандра. – Даже с объединением наших исследований, переход от теории к функциональному прототипу…
– Стоит каждой минуты, – твёрдо сказал Дэвид. – Если мы правы, это будет не просто научный прорыв. Это будет эволюционный скачок для человечества.
Он сделал глоток кофе, внимательно глядя на Алессандру поверх чашки.
– Ты осознаёшь все импликации? Если наша теория верна, и сознание действительно является квантовым феноменом, связанным с квантовым метапространством, это означает, что классическое понимание реальности, детерминизма, даже самой идентичности должно быть пересмотрено.
Алессандра медленно кивнула, ощущая одновременно тревогу и восторг от масштаба открывающихся перспектив.
– Представь мир, где люди могут напрямую делиться мыслями, воспоминаниями, эмоциями, – тихо сказала она. – Где эмпатия не абстрактное понятие, а прямой опыт. Где границы между "я" и "другой" становятся гибкими, проницаемыми.