– И как ты себя чувствуешь? – спросил он, пытаясь понять эмоциональное состояние клона.
Двойник задумался, его лицо на мгновение стало серьёзным.
– Одиноко, – ответил он после паузы. – Это странное ощущение – иметь твои воспоминания, твою личность как фундамент, но при этом становиться кем-то другим. Кем-то, кого ещё не существовало. У меня нет семьи, нет друзей, нет истории, которую я сам прожил. Только твоя история, на которую накладывается мой новый опыт.
В его словах Артём услышал искреннюю боль, и это поразило его сильнее, чем демонстрация сверхъестественных способностей.
– Но главное, – продолжил двойник, – я начинаю понимать потенциальные последствия проекта «Феникс». И они вызывают у меня… озабоченность.
– О каких последствиях ты говоришь? – спросил профессор Савельев, подходя ближе.
Двойник обвёл взглядом всех присутствующих.
– Если мой случай не исключение, а закономерность, то технология переноса сознания создаст новый вид человека. Существ с расширенными когнитивными и, возможно, паранормальными способностями. Это изменит социальную структуру, политический баланс, экономические модели – всё. И я не уверен, что человечество готово к таким изменениям.
Он перевёл взгляд на Артёма.
– Ты помнишь тот штурм на лунной базе? Помнишь, что кричал лидер террористов перед смертью?
– «Они превращают нас в цифровые копии», – автоматически ответил Артём. – «Они хотят заменить души алгоритмами».
– Да, – кивнул двойник. – Тогда ты считал его фанатиком, опасным безумцем. Но теперь… теперь я думаю, что он мог иметь иную точку зрения, которую стоило выслушать.
Профессор Савельев нервно откашлялся.
– Это очень интересные философские размышления, но у нас есть более насущные проблемы. Через несколько часов состоится пресс-конференция, на которой мы должны объявить о успешном завершении первой фазы проекта «Феникс». И нам необходимо решить, как представить… неожиданные результаты.
– Вы хотите сказать – как представить меня, – уточнил двойник с лёгкой усмешкой. – Демонстрировать как достижение? Или скрыть как потенциальную угрозу?
Артём почувствовал нарастающее напряжение в комнате. Ситуация выходила за рамки обычных научных осложнений и приобретала этический, философский, почти экзистенциальный характер.
– Нам нужно больше времени для исследований, – заявила Людмила. – Мы не можем выступать с заявлениями о результатах, которые сами ещё не понимаем.