– Без этого правда не обойтись? – спросил я Молли.
– Если люди будут знать, что в случае чего их застрелят, вряд ли они попытаются удрать вместе с детьми, – объяснила она. – Конечно, это скорее показуха, но мало ли. Некоторые наши охранники – бывшие коммандос.
Молли шагала быстро, мы миновали «Автодром», «Сплав на байдарках» и «Смехатерий», где, как сказал мне менеджер, сотрудники старались устраивать семейные импровизации.
– Давно ты здесь? – спросил я.
Молли обернулась на ходу, словно проводила мне экскурсию по кампусу, и махнула человеку в розовом костюме креветки.
– Пару месяцев. Мои родители работают поварами в одном из ресторанов.
– И как? Нравится?
Вопрос был глупый, но мне хотелось понимать, на что я подписался, в самом ли деле у меня здесь получится помогать людям.
Молли, пожав плечами, пробормотала что-то типа «Господи боже», мы прошли мимо оцепленной веревками дорожки с табличкой: «Проход запрещен. Ремонт техники и аттракционов». Миновали старую карусель с подвешенными на ржавых шестах русалками и морскими коньками. Асфальт сменила пыльная тропинка, и вскоре мы вышли к стоявшим кружком автофургонам и домикам на колесах. В центре темнело кострище, вокруг которого стояли раскладные стулья и валялись пивные банки. Чуть дальше, на искусственном газоне, белели невысокие коттеджи. Огни парка отсюда казались оазисом в пустыне. Молли указала на ржавый Виннебаго и вручила мне пакет с брошюрами для новых сотрудников.
– Прочти пока. А завтра кто-нибудь тебе объяснит поподробнее, – сказала она. – В целом тут ничего сложного, просто не доводи детишек до слез.
– А эти для кого? – указал на коттеджи я.
– Для родственников и людей с ограниченными возможностями. Еще мы здесь будем тестировать экспериментальные лекарства, помогать фармацевтическим компаниям проводить исследования.
Я покачал головой. Непонятно было, утомил ли я Молли, или она просто вела себя как типичный подросток.
– Что ж, спокойной ночи.
– В фургоне, скорее всего, полно клопов, – бросила она, уже повернувшись ко мне спиной. – Нам их жертвуют, и с уборкой никто особо не заморачивается.
Включив в фургончике свет, я увидел холостяцкую квартирку – выгоревшие обои мятно-зеленого цвета, в бардачке полно старых «Плейбоев», столешница в пятнах и царапинах. Должно быть, этой машинке много пришлось поездить. Порывшись в ящиках, я нашел консервы, срок годности которых истек всего пару месяцев назад. Съел холодные равиоли, любуясь огнями парка через окно, и отрубился.