– Государь Иоанн Васильевич умер полгода назад, – отвечал Болховский. – А то, что происходит при государе Феодоре… там сам черт не разберет…
Казаки, ошарашенные такой вестью, поснимали с голов шапки, принялись креститься. Молчал, пораженный, и Архип, ощутивший в это мгновение смутное чувство облегчения, ибо не стало того, кого он в душе своей ненавидел всю жизнь, и чувство тревоги – а как же дальше? Кто заступится нынче за землю нашу? Что станет с народом в столь тяжкое время? Как же теперь там Анна, внуки?.. И отчего-то стало тоскливо и пусто внутри, будто часть души его вырвали и уничтожили…
– Вели накормить, – уходя, бросил Ермак Матвею Мещеряку, ставшему с недавнего времени его правой рукой.
И вот теперь Семен Болховский лежал в той же клетушке, где жили Архип и Матвей Мещеряк. Покрытый гноящейся сыпью, с коркой запекшейся крови на губах, князь уже даже не приходил в себя. Тихо отходил в углу под присмотром своего верного помощника Ваньки Киреева.
– Несчастный. Пришел на погибель свою, – произнес Архип, глядя на него пустыми глазами.
– Пришел и нас погубил. Сколько мужиков сгинуло от голода! – с презрением фыркнул Мещеряк.
– Да разве ж виноват он? Бояре отряд собирали. На смерть отправили всех. И нас погубили… Приказ… – отвечал Архип, и сознание его путалось. И вот он уже видит день, когда, согласно государеву приказу, отправляли в Москву царевича Маметкула. Архип наблюдал издалека, как царевич, высокий и крепкий, с гордой осанкой, прошел к ожидавшим его стругам. Напоследок Маметкул и Ермак крепко пожали друг другу руки. Они сблизились за время почетного плена царевича, относились друг к другу с глубоким уважением и теперь понимали, что больше никогда не увидятся. Ермак глядел вслед уходящим стругам до тех пор, пока они не скрылись из виду, одиноко стоя на берегу… А ведь он должен был ехать в Москву вместе с Маметкулом, дабы получить из рук государя должную награду и остаться при дворе в сытости и почете. Но он отказался, не желая бросать своих людей… Как там атаман? Мужики говаривали, что совсем плох… Как же мы без него?
И Архип спал в полузабытьи, уже не в силах переносить хворь на ногах, хлебал сквозь сон протянутый кем-то непонятный отвар. Однажды, очнувшись, услышал чье-то сдавленное хриплое рыдание.
– Что? Что произошло? – проговорил он, чувствуя, как шевелятся под языком зубы, словно чужие.