Мануш с грустью и отчаянием взглянула на меня.
– Мне вот что кажется: квартира у вас небольшая, в соседней комнате дети, и это вам мешает, – вполголоса сказала Вард.
– Десять лет назад ничего и никто нам не мешал, а теперь… – Чёрные глаза Мануш вспыхнули болезненным блеском.
– Между вами возникла стена, десятилетняя стена, и называется она эмиграция. Он чурается, а ты молчишь как истукан. Так нельзя, ты должна взять инициативу в свои руки. – Вард направилась в спальню и вернулась оттуда с женским нижним бельём. – Вот тебе наше задание: сегодня же обольстишь мужа. Мы вчетвером уедем в город, вернёмся поздно ночью. Оставляю вам весь особняк, наслаждайтесь друг другом, – тоном, не терпящим возражения, сказала Вард.
* * *
Вот что рассказала Мануш на следующее утро. Она выбрала самое скромное из неглиже, остальное бельё выглядело слишком вызывающе. Красного цвета трусики и бюстгальтер были обшиты мягкими выпуклыми белыми лентами – такое бельё носят праздничные вегасовские Снегурочки.
Посреди комнаты в этом неглиже стояла изящная брюнетка – Мануш. Аршо приблизился, распростёр объятия, и она утонула в его ласках. Но, о ужас, рука мужчины задела замаскированную под тканью кнопочку, и в жаркий августовский вечер в комнату ворвалась знаменитая рождественская песня Jingle Bells:
Jingle bells, jingle bells,
Jingle all the way!
Oh… What fun it is to ride
In a one horse open sleigh
[5].
Женщина отпрянула от неожиданности и, ничего не соображая, вытаращила глаза: кошмарная мелодия раздавалась в её теле и никак не умолкала.
– Я был для детей и матерью, и отцом, а ты тут вот как развлекалась! Потаскуха, потаскуха!
– Бог свидетель, как я маялась одна-одинёшенька, каково мне было без крова над головой! Неблагодарный! Это ты потаскун! Гулял по русским бабам и теперь в упор меня не видишь! – выкрикивала и одновременно плакала женщина.
– Замолчи, бесстыжая! Ты переспала с мужьями своих подружек! – Разъярённый Аршо ударил Мануш по лицу.
Она исступлённо топала ногами и осыпала себя ударами. Зачем ей было столько страдать? Нет никакого смысла! С безумными глазами и помутневшим рассудком Мануш метнулась к балкону. Муж догнал её, сгрёб в охапку хрупкое тело и прижал к себе. А песня играла и играла:
Jingle bells, jingle bells,
Jingle all the way!
Oh…
* * *
На следующее утро мужчины пили чай на террасе и хохотали над шутками Аршо, а мы заливались весёлым смехом на кухне. Трое мужчин были в счастливом неведении, уверенные, что у них есть «тайная» жизнь. Однако они ошибались: мы подробно обсуждали её на кухне.