В ее присутствии ему было тяжело и скучно, а вдали от нее еще скучнее.
За все лето они не сказали друг другу и сотни слов, но, повинуясь ее взгляду, он всегда ходил за нею. Даже его характер изменился.
Лето кончилось, и они перестали видеться. Только за год перед катастрофой он случайно встретил Варю в опере и стал бывать у Трапезоновых. Сначала он бывал изредка, но потом чаще и чаще – так часто, как позволяло приличие.
* * *
Трапезонов был богатый человек – крупный подрядчик, не оставивший своего основного дела – антикварной торговли, но было известно, что он не пренебрегает и ростовщичеством в крупных размерах и дает деньги под залог движимостей и недвижимостей.
Когда Ремин стал постоянным гостем у Трапезоновых, отец и мать очень беспокоились, чтобы Алексей не сделал mesalliance'а, женясь на Варе.
Но у Алексея и в голове не мелькало мысли о женитьбе, и их отношения даже не имели вида флирта.
После катастрофы Ремин уехал. Теперь она бы сделала mesalliance, если бы вышла за него замуж.
Да и могла ли она полюбить его?
Ведь ничто не указывало на то, что она питает к нему что-нибудь больше простой дружбы.
Они проводили вместе много вечеров, читая и рассуждая, но говорили всегда об общих вопросах.
Он говорил много о своих чувствах и взглядах, она никогда не говорила о себе, и за этот год знакомства он совершенно ничего не узнал о ее внутреннем мире.
Разговоры ее касались только прочитанных книг, а книги эти были большею частью по истории искусства и культуры.
Она его, наверно, знала, потому что он постоянно увлекался, говорил много и страстно, откровенно высказывался.
Она никогда не возражала и не соглашалась, и ее длинные глаза были опущены на бесконечную полосу вышивания.
Она отлично вышивала гладью и золотом – у него даже сохранилась одна из этих работ – копия старинной флорентийской вышивки XIV века.
Она сама предложила ему этот подарок.
Это было в один теплый весенний вечер.
Он часто сопровождал ее на острова. Она любила сама править, и у нее был хорошенький высокий шарабан с парой лошадей в английской упряжи.
Эти поездки тоже очень не нравились его родителям, да и он их не особенно любил.
Они ездили почти всегда молча – и это его сердило. Он даже демонстративно начинал разговаривать с грумом, сидящим позади их.
Тот вечер был какой-то лиловый.