– Скорее, О́ни, – торопил ее Бон, поминутно оглядываясь и прибавляя шаг.
Когда они почти добрались до Рыси и Стоика, Бон крикнул мальчишке-охраннику:
– Отвязывай!
Подлетев к лошадям, он буквально закинул Теону на кобылу и сам стрелой взметнулся на Стоика.
– Пошел! – без церемоний прокричал король своему коню, и тот резво тронулся с места. Рысь поскакала следом.
Когда город остался позади и Бона с Теоной скрыла лесная чаща, король наконец остановился и, осматриваясь по сторонам, выдохнул:
– Прости, я подумал о своей маскировке, но не предположил, что узнать могут тебя, – с сожалением сказал он.
– А почему мы убежали? Я же не сделала ничего плохого.
– Не все люди это понимают. Привычный им порядок изменился, и каждый стремится найти в том виновного. Я до сих пор отбиваюсь от нападок и точно не хочу, чтобы их объектом стала ты. Я такой глупец, прости, О́ни!
– Ты шутишь?! Даже если наше приключение и оказалось слегка рискованным, это все равно стоило того веселья! – успокоила короля Теона. – За несколько часов я побывала в роли владелицы поросенка, который получил призовое место, – объяснила она Бону, видя по взгляду, что он не понимает, чему она радуется, – а потом бежала от толпы за руку с самым близким другом, точно зная, что, что бы ни случилось, он меня защитит.
Ей казалось, что ее слова должны были успокоить Бона, но тот стал еще мрачнее.
– Однажды я уже не смог защитить тебя, – тихо проговорил он.
Теона направила Рысь к Стоику и положила руку Бону на плечо.
– Тот выбор я сделала сама и сделала бы его снова. В том, что мир полон опасностей, злых людей и вероломных богов, нет и не было твоей вины. Все, что нам остается, – идти на свет, стараясь никому не причинять зла, и ты один из тех немногих, в ком этого света очень много. За это я тебя и полюбила.
Бон, услышав последнюю фразу Теоны, заметно приободрился. И хотя его темные маскировочные кудри создавали странный эффект присутствия рядом чужого человека, светящиеся теплом серо-голубые глаза точно принадлежали королю ее сердца.
– О́ни, я не хочу на тебя давить, и, видят Великие, я пытался как мог, но я схожу с ума от неведения и сомнений, не представляя, что тебя гложет, а из-за этого не понимая, как тебе помочь.
Теона вдруг поняла, насколько жестоко поступала с Боном с момента своего возвращения. Ей казалось, что чем меньше она покажет своих переживаний, тем ему будет лучше. Но своим молчанием она только добавляла ему проблем – нет ничего хуже, чем знать, что с близким человеком что-то происходит, но не понимать, что именно. Ткачиха почувствовала, как в животе образовался крепкий узел страха. Сказать обо всем вслух – значит это признать и уже не иметь шансов от этого спрятаться.