Почему же об этом молчат школьные учебники по всему миру? Почему ни один учитель истории не решается рассказать вам эту, другую версию событий? Ответ, мой дорогой читатель, циничен и прост: потому что власть имущим не нужны умные, критически мыслящие граждане. Им не нужно, чтобы вы задавали неудобные вопросы, чтобы вы сомневались в официальных нарративах, чтобы вы видели скрытые механизмы управления миром. Знание – это сила, а сила народу не нужна. Им нужно стадо, покорное и легко управляемое.
Ибо такова вековая, неизменная мудрость тиранов и манипуляторов всех мастей: чем темнее сознание масс, чем ограниченнее их кругозор, чем сильнее их вера в навязанные догмы, тем проще ими управлять. Пастухам всегда удобнее иметь дело с послушными, не задающими лишних вопросов овцами. И история XX века, как вы скоро убедитесь, – ярчайшее тому подтверждение.
Если искать тот самый первый, едва уловимый толчок, ту микроскопическую искру, что спустя десятилетия разожжет мировой пожар, то наш взгляд неминуемо устремится в стылый мрак зимы 1915 года. Представьте себе: девятое января, Европа уже полгода захлебывается кровью Первой Мировой, а в германском посольстве в Константинополе (кто бы мог подумать, что именно там, на перекрестке миров, завяжется этот узел?) происходит встреча, изменившая ход истории. Некий Александр Парвус, фигура сложная, противоречивая, русский революционер с коммерческой жилкой, авантюрист мирового масштаба, человек, чье имя гремело в социалистических кругах и одновременно вызывало подозрения, – именно он предстает перед германским послом. И не с пустыми руками. Он несет план – дерзкий, циничный, но гениальный в своей дьявольской простоте. План по разжиганию всепоглощающей революции в сердце Российской Империи. Поймите психологию этого момента: Парвус, движимый смесью идеологического фанатизма и, как утверждают многие историки, банальной жаждой наживы (он мечтал стать финансовым гуру новой, революционной России), предлагает немцам ключ к победе, продавая им хаос в стане врага.
А обстановка на фронтах к тому моменту действительно складывалась для Германской империи, мягко говоря, неблагоприятно. Первоначальный расчет на блицкриг, на стремительный разгром Франции, пока Россия не успеет мобилизоваться (тот самый пресловутый План Шлиффена, разработанный еще в начале века), с треском провалился. Западный фронт увяз в кошмаре позиционной войны. Представьте себе эту картину, прочувствуйте ее нутром: бесконечные линии траншей, перепаханные снарядами поля, превратившиеся в непролазную грязь, пропитанную кровью и химикатами. Фронт застыл, словно парализованный. Недели изнурительных боев, артобстрелов, газовых атак, самоубийственных штыковых атак «в полный рост» под шквальным пулеметным огнем – и все это ради продвижения на жалкий метр, на несколько десятков сантиметров истерзанной земли! Это была мясорубка, перемалывающая человеческие жизни с чудовищной методичностью. Каждый божий день, на всех фронтах этой войны, тысячи молодых мужчин – немцев, французов, британцев, русских – гибли бессмысленной, ужасающей смертью. Психологическое истощение солдат достигло предела, превращая вчерашних юнцов в живых мертвецов с пустыми глазами. Германия задыхалась, разрываясь между Западным и Восточным фронтами, ее ресурсы таяли, а победа казалась все более призрачной.