Мы вошли в таверну, которая показалась нам достойнее остальных, хотя это заведение тоже было темным и грязным. Говоря «мы», я имею в виду себя и Сервуса, потому что Ситир не пожелала нас сопровождать и пошла дальше неизвестно куда. К этому времени я уже усвоил, что моя власть над ахией чисто номинальна, поэтому я пошутил, как мы это делали в Субуре.
– Ты могла бы, по крайней мере, сообщить, где тебя искать, – закричал я ей вслед. – Просто так, на всякий случай: вдруг кто-нибудь решит меня убить.
Она даже не обернулась.
– Доминус, не переживай, – утешил меня Сервус. – Если она тебе понадобится, то не замедлит явиться.
Даже таверна в Утике доказывала, что это заурядный и скучный провинциальный городишко. Самым изысканным блюдом, которое мне предложили, оказались перепелки в остром соусе, приготовленные весьма неумело. Кроме того, прямо за обедом ко мне стал приставать какой-то паренек, предлагая свои эротические услуги и желая подарить мне себя в полную собственность! Поскольку меня его предложение вовсе не заинтересовало, он попытался стырить мою сумку, но Сервус, бывший начеку, громко закричал, пятеро носильщиков паланкина вошли в таверну и схватили воришку. Я не стал их останавливать, и они задали негоднику трепку. Поскольку делать мне было абсолютно нечего, я завел с ним разговор, продолжая обгладывать перепелиные окорочка и пить скверное вино:
– Как тебя зовут?
– Куал.
У него были тонкие волосы такого же черного цвета, как его глаза, и кожа оттенка красноватой глины. Он был похож на одну из карикатур с египетских пергаментов.
– На твоем месте, Куал, я бы сменил профессию: когда ты воруешь, тебя бьют, а когда пытаешься предлагать услуги содомита, тебя игнорируют, – сказал я ему.
– На самом деле я был пастухом, но потерял свое стадо, – объяснил он.
– Как может пастух потерять все стадо сразу? – поинтересовался Сервус.
– Оно убежало.
– Убежало? – переспросил я. – Если овцы от тебя убежали, то и пастух из тебя никудышный.
– Разреши мне стать твоим рабом, доминус! – внезапно вернулся он к своему первоначальному предложению. – Я хочу, чтобы ты стал моим хозяином!
– Но почему ты хочешь потерять свою свободу? – На минуту мной овладело любопытство.
– Я хочу уехать из Африки!
– Пошел вон.
И тут нашим глазам предстала сцена совершенно неожиданная и потому удивительная: Куал упал на колени и стал целовать мне ноги, плача и стеная.