, но я уверяю тебя, дорогая Прозерпина, что самый жестокий восточный царек не поверил бы, насколько пороки, низость, алчность и корысть укоренились в римском Сенате. «Я прибыл в самый великий город мира, – сказал один из наших врагов, посетив Рим, – и во всем этом чудесном городе нет ни одного человека, ни одной живой души, которая не была бы выставлена на продажу». Ну хорошо, допустим, он не был знаком с моим отцом, но его оценка в целом совершенно справедлива.
Именно так, дорогая Прозерпина, было устроено управление римским миром, моим миром, перед самым Концом Света. Грабеж был нормой, а лицемерие – штандартом.
Вернемся, однако, на виллу на окраине Утики, где я ужинал.
– Я прекрасно понимаю, что пропретор Нурсий – человек недостойный, немногим лучше Катилины, – признался я, обращаясь к Сервусу. – Тем не менее это не имеет никакого отношения к истории с мантикорой: если бы такое чудовище действительно появилось здесь, он бы об этом знал.
– Патриции живут в одном мире, а плебс в другом, – заметил раб. – Люди благородные часто просто не видят того, что для простолюдинов обыденно и естественно.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты, например, не верил в ахий. А сейчас смотри: одна из них делит с тобой ужин.
Он был прав: по другую сторону триклиния сидела на земле Ситир, медленно жевала и, казалось, пропускала наши слова мимо ушей.
Хотя Сервус довольно часто позволял себе дерзкие выходки, он обладал быстрым и ясным умом, и поэтому я прислушался к его совету. В зале находилась пара рабов из дома Нурсия, которые были предоставлены мне для услуг. Я обратился к ним.
– Эй, вы, послушайте, – спросил их я. – Вы когда-нибудь слышали разговоры о мифическом существе, которое зовут мантикорой?
Я ожидал, что они ответят отрицательно и таким образом вывод Сервуса будет опровергнут. Однако, к моему изумлению, оба почти в один голос сказали:
– О, конечно, доминус!
Один из них добавил:
– Всем известно, что некий юноша совсем недавно видел мантикору.
– Это было на юге, доминус, в пустыне, – уточнил другой.
– В пустыне?
– Мы здесь называем пустыней все степи за пределами города, где никто не живет, – уточнил он. – Это было отвратительное чудовище с четырьмя лапами, черным туловищем и человеческой головой. Вместо кожи у него змеиная чешуя, а в пасти – три ряда клыков.