– Тогда зачем ты со мной поехал? Если во второй группе хабара больше собрать можно.
Бобёр выдохнул и сказал. Потому то и поехал, что дурак ты зелёный. И жалко мне тебя. Тебе чего скажут так, ты грудью на танк нежити ляжешь.
Урал свернул на право и за нами стали проглядываться одноэтажные сельские домишки. Где-то ещё километра четыре до «телевышки». Как вдруг спереди раздался звук выстрела. Бойцы взялись за пулемёты и передёрнули затворы практически синхронно. Я же взял м-ку в руки и дослал патрон. После чего выпрыгнул из кузова. Оставаться в машине было нельзя, иначе убьют. Единственным выходом было выбраться из машины и либо стрелять вместе со всеми, либо умереть. Наша калонна была зажата в длинный коридор, огороженный бетонным забором и зданиями. На нас бежала большая стая ящеров. Большие и при этом вёрткие и быстрый. А из-за регенерации, таким только в жизненно важные органы стрелять можно. БМП перегородил дорогу, чтобы эти твари хотя бы сходу не снясли всех. Десант выпрыгнул из бронемашины и рассредаточились на местности. Мои попутчики уже были на местах. Шлейф упёр свой пулемёт в бетонный блок, тем временем как Бобёр забрался на рядом стоящий кузов гниющего грузовика. Другие же рассредаточившиеся бойцы тоже заняли свои места за гниющими кузовами машин. Из второго грузовика выпрыгнул расчёт со станковым пулемётом и приготовился вести огонь по зелёным тварям.
Через несколько секунд, как я занял позицию, раздался второй выстрел, что разорвал нескольких монстров. В след за ним бойцы открыли огон. Прозвучало ещё несколько разрывов гранат, выпущенных из подствольных гранатомётов. Дождь свинца врезался в гротескные и тела ящеров, отрывая от них куски плоти и ломая кости. Быстро переводя мушку то в право, то влево, я пытался выцелить голову наиболее приблизившихся монстров. Когда казалось, что волны получается удержать, я услышал ещё один взрыв за нами. Вторая машина открыла огонь по нежити, что сбежалась на звуки бойни. Застрекотал спаренный пулемёт БМП и станковый пулемёт, что до этого вёл огонь по зелёным тварям, начал неуклюже разворачиваться. Трупы ящеров потихоньку начали образовывать вал из раненых и уже мёртвых монстров. Чтобы расправится с ним, БМП пришлось взять небольшой разбег и сбить гору, попутно перемалывая тварей, что попали под гусеницы. Я и ещё несколько десантников начали подниматься на хол из тел, на котором крутилась наша бмпшка, попутно отстреливая слишком вёртких особей, что умудрялись забраться на броню. Забираясь на холм, еле уклонился от цепкой, когтистой лапы зверя, что вот-вот грозилась раздавить и переломать меня. Бойцу, что стоял по левую руку от меня, повезло меньше, и изрешичённое подобие крокодила уже срывала с бойца плоть переломанной в нескольких местах длинной лапой и красной от крови пастью. Пол рожка я успел всадить в эту зверюгу перед тем, как она упала замертво, придавив бойца под собой. Он ужасно кричал от боли. Переломанные рёбра вбивались ему в лёгкие, и собственная кровь пеной стикала по его губам вместе с криком. Я встал, оцепенев. Его лицо было наполнено первобытным страхом смерти. Бегающие в надежде глаза, дрожащий рот, хоть это и привычно для жителя треугольника, но такие зрелища раз за разом подтачивают колоны и без того хропкого сознания. Отчаянно он пытался скинуть с себя тушу, но всё было напрасно. Силы его покинули и он медленно осунулся, издав последний свистящий выдох.