Сталин положил недокуренную папиросу в глубокую пепельницу из белого мрамора и стал прохаживаться в раздумье по кабинету, держа перед животом левую, не полностью разгибающуюся руку. Наркомы поворачивали головы вслед, видя то помеченную оспой щеку, то жесткий седеющий затылок. В зале висела тяжелая тишина. «Слава богу, пронесло! Янус! При этом больше, чем двуликий!» – думал Меркулов, до сих пор испытывая холодок взгляда и подавляя желание провести по щекам рукой, чтобы убрать этот холод. Через несколько минут Верховный спросил Абакумова:
– А что говорит Смерш об авиационной группировке Квантунской армии в Маньчжурии? Как она дислоцирована по территории?
– По разведанным, товарищ Сталин, противник располагает в Маньчжурии сетью разветвленной авиационной инфраструктуры с оперативной емкостью не менее пяти тысяч боевых самолетов. Мощные авиабазы расположены в крупных городах – Хайларе, Цицикаре, Харбине, Чанчуне, Мукдене. На остальной территории разбросаны аэродромы и посадочные площадки, – доложил тот.
– Ваша задача, товарищ Абакумов, разведать и нанести на карты всю авиационную инфраструктуру и аэродромные точки японцев, а также выявить склады химического оружия. Командующий 12-й воздушной армией Худяков>[20] и командующий 9-й воздушной армией Соколов>[21] должны иметь эту информацию к началу кампании, чтобы подавить авиационные объекты в глубине вражеской обороны. Ни один самолет с бомбами этого чумного генерала не должен долететь до советской границы. Надеюсь, вы понимаете важность поставленной перед вами задачи? – закончил он вопрос на высокой ноте.
– Так точно, товарищ Сталин.
– Вопросы по защите нашей армии и гражданского населения от этих нелюдей обсудим потом. Я думаю, пора пообедать, – неожиданно сказал хозяин, встал со своего места и направился к двери.
Присутствующие поднялись из-за стола и пошли следом за ним. Они знали эту характерную привычку Иосифа Виссарионовича: если голоден он, то гости тоже должны быть голодными.
* * *
Овальное помещение для приема гостей называли, по распоряжению Хозяина, Большим залом. Справа от входной двери стоял рояль всемирно известной американской компании «Стэйнвей и Сыновья», возле него радиола, подаренная Черчиллем в 1941 году. Слева от входа находился камин, который топили очень редко, рядом круглый, покрытый скатертью стол с двумя телефонными аппаратами правительственной связи, возле стола два глубоких кресла. Паркет на полу покрывал дорогой персидский ковер, подаренный Сталину в Тегеране. Интерьер дополняли картины на стенах, кожаные диваны, кресла и стулья с высокими спинками. Длинный прямоугольный стол, занимавший центр зала, был уже сервирован с ближнего от входа края. На нем стояло все, что необходимо для обеда, вплоть до солонки и горчичницы. Еда была нехитрой – борщ, котлеты с вареным картофелем, салат. Прислуга в зале отсутствовала.