– Хорошо помню. Он был похож на аиста – долговязый и длинноносый, но нам он казался прекрасным и загадочным, как лорд Байрон. Пришло время влюбиться, и мы влюбились, так бывает, – загрустила гостья, вытирая глаза платком с вышитой монограммой.
Анфисе стало скучно от чужих воспоминаний, она с наслаждением съела еще два маленьких пирожных, которые, видимо, принесла гостья, и ушла в другую комнату. Птифуры были большим дефицитом и чтобы купить их, надо было обладать удачей и временем для стояния в очереди. А бабушка спекла к приходу гостьи свою замечательную шарлотку, благо соседка, обладательница большого сада, снабжала их яблоками.
Анфиса достала большой лист бумаги и кусочек угля и начала размашисто рисовать, и вскоре на листе стало появляться нечто похожее то ли на огромную сову, то ли на их величественную гостью. Анфиса засмеялась и спрятала лист за стол. Ей казалось совершенно неправдоподобным, что эти пожилые женщины так недавно, как им кажется, были девчонками, легконогими и шаловливыми. Как говорила бабушка, им прочили судьбу гувернанток в приличных семействах или учительниц в школах. Но, увы, им не суждено было доучиться – оставалось меньше года до выпуска, когда произошла революция, и училище закрыли. Эти времена казались Анфисе столь же далекими, как времена Ивана Грозного.
– Аня, Лилия Францевна уже уходит, – позвала бабушка из другой комнаты.
Анфиса, поспешила к ним, в прихожую, зацепившись ногой за этюдник, который жил своей жизнью в этом небольшом пространстве. Когда его пнула, в ответ, он снова возмущенно загрохотал кисточками и тюбиками с краской в своем чреве.
– Девочки, милые, теперь жду к себе. Разносолов не обещаю, но точно знаю, чем заинтересовать Анфису. У меня есть интересные антикварные вещицы, красоты необыкновенной, и дореволюционные журналы по искусству и архитектуре. Знаешь, такие, где иллюстрации наклеены на страницу и переложены вклейками папиросной бумаги? Вижу, заинтересовалась! А, хочешь, и одна забегай. Пока твоя бабушка соберется… Настоящий Обломов! – и, смачно расцеловав обеих, гостья, медленно, как линкор, развернулась и неуверенно подошла к лестнице. Спускалась она, не спеша, колыхаясь всем телом, крепко уцепившись за перила. «Девочки» неотрывно смотрели на нее, зачарованные ее плавным движением, и только когда она развернулась у окна с витражом, и помахала им рукой, они пошли назад в квартиру, напоследок взглянув на ее зеленую шляпку с перышком и вуалькой медленно уплывающую вниз.