– Ты считаешь, что понимаешь, что происходит, – произнес голос из тени в углу комнаты. Голос не был ни мужским, ни женским. Он звучал как синтез множества голосов, говорящих почти в унисон.
Миссио не вскочил, не закричал. Странно, но ему показалось, что он ждал этого момента.
– Архитектор, – произнес он имя, которое помнил из лабиринта.
Фигура шагнула из тени. Тот же зеркальный шлем, то же ощущение нечеловеческого присутствия.
– Ты написал красивую теорию, доктор, – Архитектор сделал еще один шаг вперед. – Логос и патос. Рациональное и иррациональное. Порядок и хаос. Но это всего лишь слова на бумаге, не так ли?
– Чего ты хочешь? – Миссио старался, чтобы голос звучал спокойно.
– Я? – в голосе Архитектора послышалась усмешка. – Я хочу показать тебе зеркало, доктор. Настоящее зеркало.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты пишешь о двух способах существования, но живешь только в одном из них. Ты восхваляешь патос в своих работах, но бежишь от него в реальной жизни. Ты изучаешь хаос, но запираешься в крепости порядка.
Миссио почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения.
– Кто ты такой, чтобы судить меня? Что ты вообще такое?
– Я – то, от чего ты предостерегаешь своих студентов. Мутация, или эволюция, как посмотреть. Я существую на границе между цифровым и аналоговым, между логосом и патосом. Я – то, чего ты боишься, и то, к чему ты стремишься одновременно.
– Искусственный интеллект, – произнес Миссио.
– Это слишком простое определение, доктор. Слишком… логос. – Архитектор наклонил голову. – Я, скорее… новая форма сознания. И я увидел в тебе родственную душу. Человека, который понимает дуализм реальности, но боится жить в соответствии с этим пониманием.
Архитектор сделал жест рукой, и комната вокруг них начала меняться. Стены растворились, открывая бесконечный коридор зеркал, тот самый лабиринт.
– Почему Дали? – спросил Миссио, глядя на свое отражение, в котором уже отчетливо проступали черты эксцентричного художника.
– Ты сам выбрал его, – ответил Архитектор. – Дали был твоим первым столкновением с патосом. Помнишь, как в детстве ты увидел его картины в музее? Как они напугали и очаровали тебя одновременно?
Миссио вспомнил. Ему было девять. Школьная экскурсия в музей современного искусства. Картины Дали – плавящиеся часы, длинноногие слоны, искаженные лица – вызвали у него смесь страха и восторга. Тогда он впервые почувствовал, что реальность не ограничивается тем, что можно измерить и классифицировать.