Он замолчал, и, сделав паузу, обводя слушателей своим пронзительным взглядом… Докеры замерли, матросы перестали хихикать. Даже купец перестал вертеть в руках кубок. «Тогда они совершили самое страшное преступление из всех возможных. Они отвергли дар Создателя. Они разбили Великое Зеркало. Не то, что из серебра и хрусталя в покоях нынешнего короля Империи висит, нет! То было Зеркало Души Мира, в котором отражалась сама Истина!»
Голос старика зазвенел от негодования… «Они разбили его! Не молотом, и, нет! Своим страхом разбили! Своей ложью! Своей гордыней! Своим желанием казаться лучше, чем они есть! И мириады осколков разлетелись по всему свету, как семена безумия! И мир стал кривым. Искаженным. И отражения – в воде, в металле, в глазах людей – стали лгать. Они стали показывать лишь внешнюю оболочку, лишь маску, которую мы носим. И люди перестали видеть правду. Перестали видеть друг друга. И самое страшное – перестали видеть самих себя».
«Ну и сказочник! Заливает, и, как из бочки!» – не выдержав, усмехнулся один из матросов, самый молодой и хмельной.
«Молчи, дурак! – шикнул на него пожилой докер. – Слушай дальше! Это старая правда!»
«Но легенда говорит, и, – голос старика вдруг окреп, в нем зазвенела неожиданная, почти отчаянная надежда, – что однажды, когда мир погрузится во тьму лжи и самообмана окончательно, когда люди забудут даже о том, что они что-то потеряли, придет Он… Проявитель».
Эрвэн весь напрягся, его кулаки сжались так, что ногти впились в ладони. Проявитель…
«Тот, и, кто не побоится взглянуть в лицо правде, своей и чужой… Тот, чья душа будет чиста и сильна, как горный хрусталь. Тот, кто сможет отыскать осколки Великого Зеркала. А они повсюду, дети мои, – старик понизил голос до таинственного шепота, – они спрятаны в самых неожиданных местах: в сердцах людей, которые еще способны на искренность, в забытых руинах древних храмов, в глубине чистых озер, в словах старых песен, даже в слезе невинного ребенка… Он найдет их все. Он соберет их воедино, чего бы это ему ни стоило. И Зеркало Мира снова станет целым. И ложь исчезнет, как утренний туман под солнцем. И правда проявится – ослепительная, беспощадная, исцеляющая правда».
«Когда же он придет, и, дед? Скоро?» – с пьяной, детской надеждой спросил один из матросов, тот, что помоложе.