Голос Зайцева выражал такую явную тревогу, что я улыбнулся. Паучок из дыма. Что тут страшного?
Но решил не рисковать, развернулся и заторопился к выходу.
Прыг! Мохнатая тварь перепрыгнула через меня и вдруг превратилась в такой же гаечный ключ, который выпал из разбитого ящика с инструментами, который попался мне под ноги. Абсолютно тот же цвет, размер, даже небольшое пятно ржавчины. Это так заинтриговало меня, что я присел рядом.
Прыг! Скок! Прыг! Весь мелкий хлам, выпавший из ящика, обратился в стайку мохнатых дымных пауков. Они, как на пружинках, заскакали вокруг меня.
– Твою мать, Эдгар! Они сейчас тебя убьют! Это мимики! Они…
Договорить Зайцев не успел.
Глава 7. Принципы коммунистического общества Земли
Удар. Боль. Удар. Боль.
Я с трудом разлепил глаза. Надо мной сидело нечто мохнатое и било разрядом тока. Удар был слабый. Но башка болела ужасно, будто по ней прошлись кувалдой.
Я привстал, сбросил мерзкую тварь. Оказалось, мой скафандр успел включить силовое поле, которое защитило мне голову – шлем-то я надеть не успел. Мысленно включил отталкивающее магнитное поле. Встал на четвереньки, опираясь на край агрегата, поднялся.
Ух, как болел затылок. Попытался вспомнить, что произошло. Твари разом прыгнули на меня. Я не удержался и сверзился вниз, здорово приложившись башкой о бетонный пол.
Медленно и осторожно поворачивая голову, огляделся. Куда подевался Зайцев?
– Толян! Зайцев! Ты где?!
Может быть, услышу стоны, шевеление? Боль в затылке чуть затихла, медпомощь скафандра вколола болеутоляющее. Поплёлся в поисках напарника. Мерзкие твари пытались запрыгнуть на меня, но тут же отскакивали. А магнитные подошвы моих ботинок оставляли от них лишь грязные пятна.
За лестницей с проржавевшими перилами я обнаружил рельсы, которые уходили куда-то вбок, в глубокую нишу, закрытую длинными полосами светло-серого пластика. Видимо, оттуда выезжали грузы. Одна из вагонеток стояла брошенная поперёк рельс. Пройдя по платформе поверху, я увидел белеющий скафандр.
В вагонетке лежал труп Зайцева. Ноги безвольно, словно лишённые физической основы, свесились наружу, а голова, или то, что от неё осталось, лежала внутри, на дне. Мерзкие твари обглодали всё лицо Толика. Остался лишь выбеленный череп. Постояв пару минут над телом, я вздохнул и двинулся к лестнице. На верхней площадке бросил последний взгляд и толкнул дверь.