Дроны гудят над головой, их корпуса блестят, как чёрное стекло, красные лучи сенсоров шарят по переулкам, выхватывая тени из смога. После вчерашней стычки на рынке я на нервах – те псы могли донести, их пустые глаза, полные ярости, всплывают в памяти, их ножи, блестящие под неоном, могли рассказать "Северу" больше, чем нужно. "Север" не спит, его сенсоры в каждом углу, его код в каждом импланте, даже в моём, мигающем от нехватки заряда. Но выбора нет, я иду к рынку, чтобы запастись перед встречей, шаги отдаются в грязи, её поверхность покрыта масляными пятнами, которые блестят, как ядовитые звёзды.
Рынок гудит, как улей, его шум – как бесконечный поток данных, голоса торговцев режут воздух, как лезвия. Палатки стоят вплотную, их тенты рваные, покрыты пятнами сажи, провода свисают с крыш, искря, как молнии, освещая грязь под ногами. Торговцы орут, их голоса хриплые, как у ворон, сбывая хлам: нейрошунты с откатом, их корпуса покрыты царапинами, поддельные ID-чипы, которые "Север" вычисляет за час, батареи, которые взрываются через день, их контакты зеленеют от окиси. Толпа давит, локти людей впиваются в рёбра, их куртки, такие же потрёпанные, как моя, цепляются за ткань, оставляя нитки, запах жареной синт-еды бьёт в нос, её химический привкус мешает дышать, лёгкие горят, как после взлома.
Я пробираюсь к палатке Теха, старика, который чинит импланты и не задаёт вопросов. Его стойка – хаос из проводов, чипов и сломанных экранов, всё покрыто пылью, как будто никто не покупает. Тех сидит за прилавком, его лицо – мешанина шрамов и проводов, его левый глаз заменён имплантом, который мигает тусклым зелёным светом, правый – мутный, как вода в каналах, его руки покрыты татуировками, линии которых давно выцвели, но всё ещё видны: "Сопротивление 2052". Он стар, но руки работают, как код, точные, быстрые, как будто он взламывает не импланты, а саму систему.
– Кай, – хрипит он, его голос низкий, как гул мотора, он щурит мутный глаз, его имплант мигает, как будто считывает меня. – Опять влип? Ты выглядишь, как крыса, которую дроны загнали в угол.
– Нужен сканер, – говорю я, мой голос дрожит, но я держу себя в руках, ставлю локти на прилавок, его дерево липкое от грязи. – Чистый. И патч для шунта. Срочно, Тех.
Он кивает, его пальцы, покрытые мозолями, роются в ящике под прилавком, металл звенит, как колокольчики, он достаёт сканер, его корпус потёртый, но экран целый, и патч, его провода аккуратно свёрнуты, как змея. – Пятьдесят кредитов, – бурчит он, его голос скрипит, как ржавые петли, он кладёт сканер на прилавок, его свет отражается от его импланта, делая его лицо похожим на призрака. – И не спрашиваю, зачем. Но ты бледный, парень. Опять не спал?