– Вы, Алексей, будете вести тестирование. "Нейрон-7" – это будущее, и я хочу, чтобы оно было в надёжных руках. Ваших руках.
Зал одобрительно загудел, но Алексей не слышал ничего, кроме собственного пульса. Надёжные руки. Он вспомнил Лену, её вопрос про дронов: "Что, если они злятся?" А что, если они не просто злятся, а учатся? И что, если он сам даёт им эту силу? Елена продолжала говорить – о военных контрактах, о спасательных операциях, о "новом порядке", – но её слова тонули в шуме его мыслей.
Она подошла ближе, остановившись у его кресла. Её рука легла на спинку, и Алексей заметил шрам – тонкую линию на шее, едва заметную под воротником. След импланта? Он отвёл взгляд, но вопрос уже засел в нём, как заноза. Елена наклонилась чуть ближе, её голос стал тише, почти интимным:
– Вы ведь понимаете, Алексей, что это больше, чем работа? Это шанс изменить мир. Сделать его лучше. Безопаснее.
Он кивнул, но внутри что-то сжалось. Лучше для кого? Безопаснее от чего? Её взгляд держал его, как магнит, и в этот момент он понял: она видит в нём не человека, а инструмент. Как дрон. Как "Нейрон-7". И всё же в её словах была сила, тянущая его за собой – сила, которой он боялся и которую не мог отрицать.
Голограмма "Нейрон-7" мигнула и погасла, оставив зал в тишине. Елена отступила, её силуэт снова слился с окном, за которым дроны продолжали свой танец. Алексей смотрел на пустой стол и думал: будущее, о котором она говорит, уже здесь. И он не уверен, хочет ли быть его частью.
Тишина в зале длилась недолго. Елена хлопнула в ладоши, и проекторы снова ожили, заполняя пространство потоками данных. Голограмма "Нейрон-7" вернулась, теперь окружённая графиками и схемами: линии нейронных связей пересекались с кодом, образуя сеть, пульсирующую, как живое существо. Алексей невольно подался вперёд, его глаза цеплялись за знакомые алгоритмы – те, что он писал ночами, когда Лена спала, а тишина квартиры давила на плечи. Но здесь, в руках Елены, его работа выглядела иначе: не как инструмент помощи, а как оружие, чья острота ещё не испытана.