Хирург обернулся, из его груди вырвался вздох облегчения. Он счастливыми глазами смотрел на любимую племянницу, понимая, что парень отдал ей все свои силы. Он смотрел в её глаза и видел, что в них появилась давно угасшая искорка надежды. Он тут же бросился к ней. Отряхивая с волос осколки и не обращая внимания на кровь, выступившую на ладонях, обнял её и разрыдался, сотрясаясь всем своим телом. Затем, упав на колени, протянул руки к открытому окну, прошептал страстно:
– Господи, ну почему ты милостив к одним и так жесток к другим? Прошу тебя, господи, подними парня на ноги. Вдохни в его тело полнокровную жизнь! Ты это можешь – господи! – Он на коленях подполз к Андрею. Уронив на его грудь голову, затих, слушая ровное биение сердца.
Племянница подошла. Несмело тронув всхлипывающего дядю за плечо, тихо произнесла:
– Пойдёмте домой, не плачьте.
Он поднял на неё глаза, полные слёз, кивнул, молча, судорожно сглотнув слюну, стал тяжело подниматься. Он неимоверно устал, словно он, а не Андрей, отдавал все свои силы, но лицо его, светилось радостью.
Они ушли, а перед Андреем, всё ещё стояло его заплаканное лицо и большие испуганные глаза девушки. Он был счастлив, что подарил жизнь ещё одному человеку.
Кто даст на чудеса ответ?
Кто в мир чужой проникнет?
Я не хочу, чтоб таял бред,
Несущий предсказаний свет.
Надежду он во мне разбудит.
В дверь к Александру Анатольевичу постучали, и дрогнувший женский голос несмело спросил, можно ли войти. Пожилой психолог, скрипнув креслом, повернулся к приоткрывшейся двери и мягким, успокаивающим голосом произнёс:
– Да, да, проходите.
В кабинет вошла моложавая женщина, возраст её ускользал, не давая опытному аналитику определить годы даже приблизительно. Черты лица были правильными, если не сказать красивыми, кожа приятного оттенка с лёгким загаром была гладкой, словно время не тронуло её своими издержками. Тёмно-русые волосы, аккуратно уложенные на затылке ровным валиком, отливали шелковистыми мягкими бликами. Но больше всего Александра Анатольевича поразили её глаза: необыкновенно выразительные, беспокойные, с лёгкой тенью стеснения, словно искали поддержки. Они завораживали своей особой красотой, увлекая смотрящего в какую-то неведомую глубину, оставляя внешний мир за гранью ощущения.