Кузьма неторопливо развернулся и медленно, в два прыжка, оказался у пожарного шкафчика, в котором у него всегда лежал противопожарный запас.
– На вот, держи, пена для бритья «Восход», содержание спирта не менее 63 %.
– А есть что-то, что не пена? – взмолился Егор.
– Есть, но это надо к Потапычу идти, – ответил Кузьма.
– Ну так пошли.
Для прораба Потапыча это утро началось как обычно: выйдя из своей бытовки и, почесав зад монтажнику Григоряну, Потапыч ощутил на своем лице влагу. Это крановщик Василий Вениаминович справлял свою малую нужду сверху, не удосужившись спуститься вниз.
– Да уж… – выругался Егор и продолжил – Кстати, Потапыч, ты слышал, что вчера Печёнкина марсиане забрали? Причем, в вытрезвитель, как всегда.
– Кто ж не слышал? Он всю ночь рабоче-марсианские песни горланил. Всем нам спать там мешал. А сегодня на работу!
Внезапно на стройке установилась гробовая тишина, даже Василий Вениаминович на башенном кране застыл в позе писающего мальчика, раскрыв в рот. На лицах строителей и собравшихся вокруг зевак читалось "Не может быть!!!" На горизонте строительной площадки появились Егор, Кузьма и Потапыч.
– Что мы делаем на стройке? – подумали обомлевшие зеваки и разошлись… в пляс. По швам. На молекулы.
– Давай! – кивнул Марат.
– Что давай? – не понял Печёнкин.
– Ну, ты же сказал: "на молекулы"
– Не дам, сам себе накопай, я вон весь вечер копал.
– А я все утро спал, – возмутился обычно невозмутимый Марат.
– Зато я не очень – раздался голос откуда-то из-под Марата.
– Во, Подмаратье заговорило, – удивился Семен Николаевич.
– Ща все пройдет! – сказал Марат и отмотал себе еще полметра туалетной бумаги. Но голос продолжил. Сложил великолепную фразу из двух букв. «Ща!»
– Ирка! Ты? – с мольбой в голосе и с болью в голове воскликнул Марат. – Сколько лет, сколько зим! Ты где столько времени пропадала?
–Да вот, преимущественно здесь, под матрасом, и пропадала! Ты же меня сам здесь положил еще три года назад. Сказал: «Ты пока под матрас спрячься и не вылазь, а я за хлебушком схожу».
После того, как был уничтожен и этот рулон бумаги, Марат и Семен Николаевич стали думать, что они будут есть завтра. Тем более, что под матрасом у них теперь жила воображаемая подруга Марата, которая не ела три года.
Ирка обиделась и пошла в соседний угол плакать. Пошла, не вылезая из-под матраса. Чтобы Семен Николаевич не пропалил, или не пропил. Впрочем, обычно это вытекало одно из другого.