– Что ты делаешь? – уставилась на него Хайо.
– Произвожу хорошее первое впечатление.
Разумно. Хайо подошла поближе, Мансаку выпрямился и хлопнул в ладоши:
– Благодарим Омононуши-но-Оками, Саё-но-ме и Безымянных Миросозидателей за сегодняшнее гостеприимство. Простите, что побеспокоили вас. Мы очень надеемся, что вы хорошо присматривали за Дзуном, с учетом его проклятия и всего остального, и искренне это ценим.
Они поклонились еще раз. Хайо задумалась, стоит ли ждать какого-то знака, что боги обратили на них внимание. Чтобы выжить, богам нужно было слышать, как люди произносят их священные имена. Каждый раз, когда человек так делал, он загадывал существование этого бога. Такое желание давало богам мусуи – чистую творческую энергию для сохранения телесной формы. Без нее боги развоплощались и вновь становились безликими, безымянными, забытыми силами природы.
Хайо отправилась спать наверх. Мансаку задержался, прижавшись лбом к рукам. Неудивительно, что он относился к богам благосклоннее. При рождении мать дала ему имя Кириюки – той самой водяной косы, связанной с его духом. Она пыталась внушить ему, что он в большей степени оружие, нежели человек, но после ее смерти он взял имя Мансаку, вернув себе таким образом человеческую суть. Мансаку лучше других понимал, как важно называть вещи, чтобы заставить их быть.
Хайо забрала с собой листок с именем Тодомэгавы Даймёдзина, а также газовую горелку и палочку благовоний – на случай, если ночью вернется Дзун.
Закрыв глаза, она ненадолго задумалась, как могло бы выглядеть пламя жизни бога, питаемое мусуи всех тех людей, которые дали ему имя.
Наутро Хайо поняла, что что-то не так. В поле зрения мельтешили крупицы невезения, похожие на тени снежинок и блестевшие каким-то жирным блеском. Хайо посмотрела на свои руки и нахмурилась. Половина печати силы на указательном пальце поблекла.
Существование адотворца как источника несчастий должно было уравновешивать богов удачи. Эта печать запирала силу древних богов невезения, и если Хайо не использовала ее, то печать стиралась и сила действовала самостоятельно, лишая хозяйку возможности решать, когда и как ее применять. Одной из возможностей этой силы была способность видеть несчастье. Хайо нужна была работа, и как можно скорее. Она тяжело вздохнула и отправилась к Мансаку – тот уже проснулся и возился с плитой. С алтаря Хранителя очага светились красным два глаза – они погасли, как только божество убедилось, что сжигать квартиру Дзуна Мансаку не собирается.