Хайо, адотворец - страница 28
– Устроит? Забрать? – Тодомэгава, яростно размахивая руками, заковылял прочь от Хайо и Мансаку. – Дело еще не раскрыто! Что тут может меня «устроить»? Кто он такой, этот ваш «коллега»?
– Мой коллега – родственник умершего, божественный господин. – Дама перехватила взгляд Хайо, и та отчетливо поняла посыл: уходите. – Он имеет полное право на свою просьбу.
Хайо слегка подтолкнула лошадь. Животное стояло на месте неподвижно, сплошь гора мускулов – лишь задняя нога, чуть подогнувшись, расслабленно опиралась на землю краешком копыта. Мансаку засучил рукава.
– Прости, Буру-тян, – произнесла Хайо.
На долю секунды показалось острие Мансаку – лишь отблеском, скорее ощутимым, нежели видимым. Резкий трепещущий холод лезвием тронул ее и полоснул безголовую лошадь – та подпрыгнула, рассыпаясь во все стороны снопом искр, а на ее боку расцвел ярко-красный порез.
Буру-тян бросилась наутек, галопом, прямо в небытие – и исчезла с моста.
Тодомэгава резко обернулся:
– Буру-тян! Что ты сделал с моей лошадью?
– Разделяемся, встречаемся на станции бурадена, – быстро произнес Мансаку, когда Тодомэгава двинулся к ним, дыша дымом и полыхая языками пламени прямо из глаз.
Хайо кивнула:
– Есть.
Они развернулись – и рванули прочь.
– Я сказал СТОЯТЬ НА МЕСТЕ!
Без лошади Тодомэгава бежал медленно и неуклюже. И все же он бежал. Окутавшее его пламя с каждым нервным шагом становилось все яростнее.
На Оногоро не было тупиков. Мосты переходили в тротуары, в парящие арки, в своды и контрфорсы. Хайо и Мансаку мчали вперед. За ними грохотал огонь, заставляя жителей Оногоро, богов и смертных, отскакивать с его пути.
На первой же развилке Мансаку вильнул направо, Хайо – налево. Удалившись на достаточное расстояние, она оглянулась, увидела, как Тодомэгава приостановился, а затем двинулся за Мансаку по правой дорожке. Плохо. Из них двоих не у Хайо было запрещенное оружие, намертво привязанное к духу. Если кого-то и загребут в Онмёрё, то пусть лучше ее, а не Мансаку.
В порыве паники она пристально всмотрелась в пламя жизни Тодомэгавы. Бог споткнулся и остановился, вздернув руку к груди.
Оказалось, что у богов не свеча. Их пламя горело в плошке, полной темного блестящего масла, похожего на синшу. А масло… видимо, это и есть мусуи, капающая в плошку, бесконечно пополняя запас жизненных сил.