– Приятного, – бросил он, и мне даже подумалось, что я смогу пережить большую перемену с ним за одним столом.
Но не тут-то было. Кравченко достал скученную с лохматыми уголками тетрадь с пробными тестами и сунул ее Насте с просьбой объяснить пример из второй части.
Не знаю, либо ему срочно загорелось узнать правильный ответ, либо это был такой тупой подкат. Но это сработало: Торихина переключила на него все свое внимание. И в этот момент стул рядом со мной взвизгнул, не ожидав такой неожиданной перестановки, как и я, впрочем.
– От одного вида, как ты давишься этой травой, аппетит пропадает…
От этих слов, сказанных с явной насмешкой, я правда подавилась. Отпив изрядный глоток от откупоренной бутылки с водой, я недовольно зыркнула на него. Дыхание не сразу восстановилось – и остроумный ответ застрял где-то на полпути. Кинуть что-то вроде «Да сам ты такой!» было бы глупо. И тыкать в лицо факом не стоит при свидетелях. В школе я была эталоном хладнокровности и самообладания.
Не говорить же всем, что единственная йога, которую я признаю – диванная. С ведром веганского мороженого и под каким-нибудь включенным фильмом или сериалом не старше 2000-го года. А лучше нестареющую классику – «Сабрину» с Одри Хепберн или засмотренных до дыр «Девчат».
– Не нравится – не смотри, – старалась говорить спокойно, сделав паузу посередине. Может, хоть так смысл дойдет?
Чернышев дернул бровями и… Вздохнул?
Нахмурилась. Что он исполняет?
– Приходиться. Хоть твое лицемерие уже порядком задолбало.
Подавилась воздухом.
Что за чушь он несет? Как будто я всем рассказываю, будто мой папа владеет половиной города или во мне течет королевская кровь? Моя маленькая ложь никому не вредит. А то, что в глазах других я выгляжу лучше… Что ж в этом такого?
Я же не как Незрицкая – не выбалтываю тайны и не разношу сплетни, чтобы завести друзей.
Два сомкнутых пальца – указательный и средний – надавили на мой подбородок снизу, заставляя закрыть рот.
– Не понимаю, в чем прелесть работать на износ, если об этом никто не знает? – парень разделил сосиску на четыре части, наколол кусочек на вилку и поднес ко рту – только прежде его рука подозрительно вильнула в мою сторону, дразня.
Рот наполнился не просто слюной, а настоящим ядом. Как говорится, нет ничего страшнее, чем голодная женщина.