Пошли вторые сутки. Грудь побаливала, видимо удар сиденьем при крушении все же сказался. Начался кашель и вечная сырость вокруг была ему надежной помощницей.
Осмотр остатков корабля ни к чему не привел. К тому моменту как Гонец добрался до цели, все уже выгорело. Бродить по округе в поисках выпавших вещей было опасным и бессмысленным занятием.
Тихон сидел у чахлого огня, который отчаянно боролся с напором сырости. Спасибо местной атмосфере – избыток кислорода помогал костру не умереть. Пламя трещало, будто жалуясь на свою участь, а его дрожащий свет рисовал на лице мужчины зыбкие узоры теней. Гонец точил ножи о камень – медленно, методично, с каким-то почти ритуальным упорством. Сначала один нож, затем второй, третий и опять по кругу. Лезвие скользило по поверхности, издавая резкий, звенящий звук, который терялся в монотонном шуме ливня. Хоть какое-то занятие в ожидании спасательной миссии.
"Вторые сутки…" – мысль отозвалась в голове глухо, будто эхо из колодца.
Он бросил взгляд на груду обломков, едва различимых в полумраке. Ничего полезного. Чемодан с рациями – обуглился. Аптечка – разбита. Лишь один тюбик с кофеином, завалявшийся в треснувшем отсеке и чудом не сгоревший.
Тихон усмехнулся, но в этом смешке не было радости.
– Осталось только местную корову разыскать да сливок нацедить…
Его голос прозвучал хрипло, словно сквозь пелену усталости. Внезапно он замолчал. Где-то в чаще, за стеной дождя, шевельнулись листья.
Медленно, почти не дыша, Тихон опустил нож и взял в руки "Скальпель" – компактный плазменный карабин, единственное оружие, которое у него осталось. Металлический щелчок снятого предохранителя прозвучал неестественно громко.
– Ты опять здесь… – прошептал он.
Вчера, когда он осматривал обломки шаттла, внимание привлекли следы. Не звериные. И не человеческие. А может и не следы. Тихон так и не определился. Пальцы – слишком длинные, изогнутые, словно когти. Ступня – узкая, почти без свода. И самое странное – следы были едва вдавлены в грязь. Как будто тот, кто их оставил, не весил ничего. Всего два похожих следа на расстоянии пяти метров друг от друга. Тихон определил примерное направление и пошел.
Сквозь чащу, сквозь липкую паутину лиан, сквозь воздух, насыщенный запахом гниения и чего-то ещё – сладковатого, почти медового. Но ни одного похожего отпечатка так и не нашлось. Зато Тихон уперся в огромное дерево. Не просто дерево – оно было живое. И не в том смысле, что относилось к живой природе. Его ветви шевелились. Медленно, плавно, как щупальца спрута в тёмной воде. Они извивались, скользили по коре, будто ощупывали пространство. А между корней… Кости. Тихон присмотрелся. Не человеческие – слишком длинные, слишком тонкие. Холодный пот неприятно засочился по спине. Может и не кости вовсе? За день, проведенный в этом мире, стало понятно, что многое на планете не то, чем может показаться на первый взгляд. Серебристая роса на листьях, оказалась люминесцирующими ворсинками, видно для привлечения животных. Север был на юге, а восток на западе. Да и был ли здесь север, юг – не понятно. Звуки в темноте исходили из пустоты, а следы на земле были оставлены не животными. Тогда кем? Времени разбираться в этом не было, да и не хотелось.