Отец мой отнюдь не был фольклористом; но в то время начал заниматься собиранием памятников народной поэзии я, и он очень заинтересовался моими записями. Как-то, плывя на пароходе по Амуру, он разговорился со своими случайными спутниками, рассказал им о моих записях, и те сообщили ему песню, сложенную в конце 80‑х годов в Ундинской станице и бывшую очень популярной у забайкальских ямщиков373.
С Благовещенском Азадовские были связаны еще и потому, что там обосновалась семья Наума Теймана, а в 1911/12 учебном году училась Лидия Азадовская. Впрочем, в те траурные декабрьские дни 1913 г. ее не было в Хабаровске (осенью она отправилась в Петербург, пытаясь устроиться на курсы), и М. К. пережил постигшее семью несчастье рядом с Верой Николаевной, Магдалиной и Линой Волыновой.
Спустя два в газете «Приамурская жизнь» появился некролог, посвященный Константину Иннокентьевичу. В нем говорилось об «отзывчивом» общественном деятеле, любителе театра и устроителе благотворительных спектаклей, в которых он исполнял «ответственные роли» (см. об этом в предыдущих главах). Кто был автором, неизвестно (некролог не подписан), но нетрудно предположить, что М. К. участвовал в подготовке текста.
Многозначительна заключительная фраза – о том, что «образовавшееся в Петербурге хабаровское землячество, особенно в первый год, существовало почти исключительно на средства, собираемые покойным»374. Эта фраза определенно свидетельствует: университетское образование Марка состоялось не в последнюю очередь благодаря отцовским усилиям.
Похороны Константина Иннокентьевича проходили в Благовещенске утром 5 декабря. После отпевания в Никольской церкви он был погребен на местном кладбище. Вера Николаевна, Марк, Магдалина и Лина Волынова не успели приехать; все хлопоты по организации похорон взяли на себя Наум Тейман, его жена Лидия и сослуживцы покойного. Один из них, Ф. В. Косицын, агент Северного страхового общества, пытаясь утешить вдову, писал ей 21 декабря 1913 г.:
…Вы лично вполне обеспечены материально, одарены превосходными способностями коммерсанта, переполнены энергией к труду и имеете удовлетворительный источник доходности, значит, Марк и Вы, при наличности сказанных условий, легко и очень даже легко довоспитаете Ваших любимых дочерей, и вот, исходя из вышеизложенного, ясно, что Бог весьма даже милостиво поступил с Вами лично, мой Друг, взявши от Вас мужа тогда, когда Вы вполне без его помощи сможете безбедно прожить, но хотя все это и так, все ж вполне понимаю Вас, Вера Николаевна, Вам действительно тяжело, а тяжело именно потому, что <Вы> невозвратно потеряли Вашего друга (92–44; 4).