Безусловно, с самого начала мое особое внимание привлекла фигура автора «Введения краткого» Ильи Копиевского. Тем более что, как скоро выяснилось, он был также автором-составителем-переводчиком всех других «ученых» книг, изданных в Амстердаме. Кто был этот человек? Почему и как он занял место главного исполнителя воли русского царя? Как ему удалось за сравнительно короткий срок подготовить и издать целую серию русских учебников? Какие трудности он встречал в своей работе и как с ними справлялся? Должен признаться, что его биография оказалась настолько необычной, что мне захотелось узнать о ней как можно больше подробностей.
Не могу еще не добавить, что в процессе работы над книгой меня постоянно преследовала фраза британского писателя Лесли Поулса Хартли, с которой начинается его роман «Посредник». Ее первую часть любят цитировать историки: «Прошлое – чужая страна». Однако у Хартли есть и ее продолжение, еще больше подчеркивающее инаковость прошлого: «…они там всё делают по-другому»3. Неожиданно открывшийся мне мир людей, трудами которых в конце XVII – начале XVIII века создавались первые русские научные книги, был, с одной стороны, похож, а с другой – разительно не похож на наш сегодняшний.
Но как рассказывать читателям о своих поисках и находках? С самого начала нужно было ответить на вопрос о предмете моего исследования. Это история петровских культурных реформ? История русской книги? История знаний? История деятельности Копиевского и других участников амстердамского издательского проекта? История появления русского научного языка? История перевода? Микроистория? У меня получалось все это сразу. Какая-то смесь из осколков прошлого, в которой перепутались разные темы, исторические сюжеты и ракурсы их рассмотрения. Но все же в итоге предмет и способ моих поисков приобрели более-менее ясные очертания – надеюсь, читатели книги с этим согласятся. Получился рассказ в жанре микроистории, сегодня, как и десятилетия назад, рождающем множество разнообразных определений4. На мой взгляд, он вполне укладывается в рамки одного из них, лаконично сформулированного американским историком Чарльзом Джойнером. Микроистория, уверял он, призвана задавать «большие вопросы на небольшом пространстве»5.
Увы, получить ясный ответ на естественно возникающий «большой вопрос» о месте и роли изданий Копиевского-Тессинга в реформах русской культуры петровского времени я так и не смог. Поэтому часто повторяющуюся дальше фразу «прибыток для славянороссийского народа» не следует понимать как указание на их исключительную историческую значимость. Это всего лишь отсылка к грамоте Петра Тессингу, в которой царь определял цель своего начинания: «ко общей народной пользе и прибытку, и ко обучению всяких художеств и ведению»