Эти слова впервые повергли присутствующих в полноценный шок.
Вики Фейн, свесив руки по швам, молча стояла в нескольких футах от убитого ею человека. Она не смотрела ни на свою жертву, ни куда-либо еще. Глядя на это безмозглое, утратившее рассудок существо, что заменило собой жизнерадостную, смешливую, привлекательную девушку, существо с мертвыми глазами, напоминавшими голубой фарфор, и заплаканным, но совершенно равнодушным лицом, Фрэнк Шарплесс едва не лишился чувств.
– Доктор Рич, – сказал он, – своими деяниями вы превзошли даже доктора Франкенштейна.
Рич схватился за голову.
– Только не вздумайте ее будить! – рявкнул Шарплесс, неверно интерпретируя этот жест. – Бога ради, не вздумайте ее будить!
– Я и не собирался, молодой человек!
– Она нас слышит?
– Нет.
– Но даже если вы ее не разбудите… – тут Шарплесс судорожно сглотнул, – разве нельзя что-нибудь сделать?
– Можно. Один момент. – Рич повернулся к Вики и произнес тяжелым басом: – Виктория Фейн, ступайте к дивану и лягте головой на подушку.
С беспрекословным повиновением Вики направилась к дивану, но, коснувшись его, сильно задрожала. Рич тут же подбежал и легко коснулся ее висков кончиками пальцев, после чего дрожь прошла, и Вики улеглась.
– Теперь усните, – забормотал Рич голосом, имевшим влияние на всех в гостиной. – Вы снова стали собой, Виктория Фейн. Усните. Вы не проснетесь, покуда я не велю вам проснуться, а там забудете обо всем, что случилось. Теперь спите. Спите…
Шарплесс тоже подскочил к дивану и сдавленно прошептал нечто вроде молитвы.
При взгляде на Вики могло показаться, что размытая картинка обретает резкость или безжизненная глина напитывается теплой человечностью. Девушку наполнило нечто – разум? сердце? душа? – изменившее черты ее лица, и на месте манекена лежала теперь Вики с нетипичными для нее разводами от слез на щеках.
Кожа обрела прежний цвет здорового загара, а линия губ – знакомые очертания. Легко и размеренно дыша, Вики спала и улыбалась во сне.
– Слава тебе господи… Если кто-то еще хоть раз попробует сделать с ней что-нибудь подобное…
– Капитан Шарплесс, – оглянулся Рич, – нет ли у миссис Фейн неприятных ассоциаций, связанных с этим диваном?
– Клянусь, не знаю!
– Мистер Хьюберт Фейн?
– Дорогой мой доктор, меня не спрашивайте. – Манеры седовласого Хьюберта оставались утонченными, но лицо приобрело грязно-серый цвет. – Трудно вообразить, что неодушевленный предмет мебели способен оказать на человека подобное действие… Девушка… Ей известно, что произошло?