Хьюберт ответил учтивым жестом согласия, но заметно было, что в более интимной обстановке он охотно задал бы этой девушке хорошую трепку.
– До выхода из комнаты вы не могли подменить кинжал, – сказала Энн, – поскольку вели себя так же, как остальные, и не приближались к телефонному столику. Когда вас вызвали, помню, как проводила вас глазами. Вы покинули наш полукруг, только когда отправились в коридор следом за Дейзи.
– И это тоже соответствует истине, – согласился Шарплесс.
– Сэр, мэм, позвольте поблагодарить вас, но…
– Но, – подхватила Энн, – я не понимаю, как вы – прошу, не обижайтесь! – как кто угодно мог проникнуть в гостиную после вашего ухода. Или, если посудить, в любое другое время.
Доктор Ричард Рич, похоже, был смущен быстротой, с которой эта тихоня взяла расследование в свои руки.
– Никто не мог сюда проникнуть? Не понимаю…
– Ну… Возьмем, к примеру, дверь.
– Так-так?
– Она прямо перед нами, – сказала Энн, – и ее невозможно открыть без скрипа. Мог ли кто-то войти сюда, миновать освещенное пространство, бесшумно пробраться по деревянному полу, подменить кинжал и снова уйти, оставшись незамеченным?
Все задумались над ее словами.
– Нет, – наконец ответил Шарплесс. – Это невозможно. К тому же я готов поклясться, что сюда никто не входил.
– Что насчет окон? – предположил Рич, массируя виски.
– Там скрипучий пол! – воскликнула Энн. – И задернутые шторы! И…
Задумчиво прищелкивая языком, Шарплесс направился к окнам, но остановился, когда под ногами у него скрипнул паркет, и уставился на безупречно задернутые белые шторы, после чего раздвинул их, высунул голову в одно из двух окон и сообщил:
– До земли восемь футов. У кого-нибудь найдется чем посветить?
Из выдвижного ящика в телефонном столике Хьюберт Фейн извлек фонарик. Включив его, Шарплесс поводил лучом по земле.
– Да, восемь футов, – подтвердил он, – а внизу нетронутая цветочная клумба. Сюда никто не залезал. Не говоря уже о том, чтобы отодвинуть шторы, пройти двенадцать – если не пятнадцать – футов по чертовски скрипучему полу и остаться незамеченным. Это попросту невозможно. Подойдите и взгляните сами.
Шарплесс выключил фонарик, отвернулся от окна и запустил пальцы в волосы. Рослый сердцеед в черно-красном пиджаке превратился в испуганного и озадаченного юношу.
– Но мы не виноваты! – наконец выпалил он так, словно кому-то возражал.