…Дождь рисовал червяков на стекле витрины «пекарни». Рустик наливал под столом виски в стаканчики с соком. Они счастливо пьянели, хохотали над срачами в паблике «Назад в СССР». «Совкодрочеры» рубились с «либерастами», у каждого говна свое мнение…
Ася ловила их отражения в зеркале витрины. Лицо ее превратилось в маску уставшего, слегка замученного, но при этом спокойного человека. Выражение наглухо влюбленных людей, уверенных, что ничего уже не случится. Раньше она глаз не сводила с Рустика, это было платоническое любопытство. Теперь ей нравилось, не смотреть на него, просто крепко держать в поле бокового зрения.
Дождь, смыл с нее платье, как акварельные татуировки. Вся их одежда прилипла к телу и стала невидимой. Или им понравилось бегать голыми по ночным улицам.
…Ася стояла на коленях, головой в унитазе. Бугорки позвонков вздыбились, как гребень динозавра. Изгиб ее тела, от фиолетовой капли лака на крошечном мизинце ноги, до шейного позвонка, все это щелкнуло еще одной мнемической фотовспышкой и навсегда осталось в памяти Рустика. Он сам великолепно проблевался в какой-то тазик в кухонном углу. Тяжело дыша, Ася вернулась и легла рядом.
– Кажется, первой брачной ночи у нас сегодня не будет.
– Пусть будет брачное утро.
– Тогда, до завтра…
***
«Меня слегка напрягает этот провал в памяти. Абсолютно не помню, как мы вернулись домой, легли спать. И теперь, что-то должно произойти невероятно криповое. Руст говорил, что переход из одной реальности в другую охраняют кошмары, первый раз всегда самый стремный. А следующий?
Последнее воспоминание – Рустик ушел к отцу, я осталась ждать на улице, не хотела больше в ту плохую квартиру. И подошел автобус. Как я в нем оказалась, зачем?
Из кабины доносились мужские рыдания про корешей и мать-старушку. Впереди, какой-то мерзкий тип, что-то рассказывал молодой девчонке. Сразу было видно, они не вместе, девчонка смотрела в телефон и скучала. Тип сидел к ней в пол оборота, иногда обращался и ко мне. На коленках он держал большую сумку. Брови его шевелились в чудовищной мимике – ну что, я не прав? Этот дурак приехал в «добрый город» откуда-то из Сибири. Но, не сложилось, и вот, возвращается домой. На прощание, видимо, решил всех заебать своей печалью.
– …Говорили, езжай, Леха, в Питер, езжай. Ага…