– Я подожду, – ответил Максим, чтобы не спорить с коллегой.
Дарио продолжал:
– Тебя горячо рекомендовал Дюпраз, ты знал? Похоже, ты вроде как большой спец по языку тела.
– По невербальному языку, – уточнил Максим. – И не то чтобы спец, просто я занимался синергологией и получил диплом.
– Во-во, это слово я и искал, – сказал Дарио, пересыпая молотый кофе в фильтр. – Кстати, Дюпраз сейчас в Париже как раз по этому поводу. Идет по твоим стопам. Вот он вернется, и все секреты подозреваемых будут как на ладони, ничего от вас не ускользнет.
Максим мысленно порадовался его энтузиазму, однако не стал уточнять, что эта методика небезупречна. Ему она помогала выдвигать версии, которые потом в любом случае следовало подтверждать реальными доказательствами. Синергологи не могут с уверенностью назвать виновного или помочь обвиняемому покинуть скамью подсудимых, суды не имеют права опираться лишь на их догадки. Так что в целом процедура полицейского расследования остается неизменной.
Дарио предложил Максиму присесть за стол. Аромат арабики постепенно усиливался.
– Ну что ж, Бэтмен, у нас есть пять минут, чтобы перекинуться парой слов. Может, следующий случай представится не скоро. Так что давай расскажи-ка мне о себе.
Максим уже возненавидел это дурацкое прозвище, но сейчас, когда ему предстоит влиться в новую команду, придется сделать над собой усилие и подчиниться местным обычаям. Он терпеть не мог разговоры на личные темы, однако, поскольку его жизнь вне жандармерии сводилась к сущему пустяку, у него не возникало ощущения, что он может выдать какие-то интимные тайны.
– Да ничего особенного, – начал он. – Я в конторе уже почти пятнадцать лет, холост, детей нет.
– Нет проблем, круто! О’кей. Хобби, религиозные убеждения, чтобы я со своим дурацким юмором не задел их ненароком.
Максим чуть было не сообщил Дарио, что он веган. Чтобы предотвратить неизбежные замечания и не занимать оборонительную позицию всякий раз, когда в его присутствии зайдет разговор на эту тему, он мог бы выбрать шутливый тон, но предпочел промолчать. Его диета, проистекающая из этических соображений, в большой степени определялась самой его личностью, и непрестанные подколки частенько задевали его. По сути, осмеянию подвергалась сама сущность Максима. А он был не готов парировать такие выпады в первый день на новом месте.