Великантеры, щурясь и закрываясь руками, попятились и сбились вокруг вопящего вожака.
Лалани утробно гудели, сотрясая воздух. Больше всех старалась самая рослая самочка с прекрасными, но полными ярости глазами. Камень в ее лбу сиял ярче прочих.
Великантеры попытались поднять оружие, но острые лезвия только слепили, и не было от них прока. Четвероногие красавцы принесли с собой бурю со светом возмездия и справедливости. Они заставляли воздух сиять. Они копытами и рогами поднимали снег, землю, ветки, траву – и все это черно-серо-коричневое месиво, отороченное слепящим перламутром, летело на громил. Великантеры терли глаза, метались, кричали и кидали копья, но куда там! Пойди попади, когда на расстоянии вытянутой руки ничего не видишь.
Муфли, как и великантеры, увязли в буре. Смех давно отпустил Хомиша. Он щупал воздух, звал муфлишку, пытался найти ее среди плавающих в вихре силуэтов. После очередного отчаянного окрика: «Лапочка!» – кто-то подкрался к муфлю сзади, подцепил и подбросил.
«Вот и погибель! Лалань или великантер?» – мелькнуло у Хомиша в голове, но в тот же миг он упал на упругое мощное тело, покрытое короткой светлой шерстью.
«Лалань», – выдохнул Хомиш и снова закричал во весь голос, сквозь непроглядную пургу:
– Лапочка-а-а!
Словно в ответ на его зов, за спину плюхнулось что-то теплое. Это что-то ойкнуло голосом муфлишки. И их понесло.
Глава 6. Не всякая радость сверкает
Норны, сбившись стайками, кружились и были особливо шумны. То редкое, что не изменилось в Многомирье.
После нападения Черного Хобота больше всего свезло этим круглым пушистым комочкам с крохотными хоботками, прозрачными легкими крыльями и цепкими лапками.
Домашнему скоту и птице свезло куда меньше. Крупных тяжелых глифов и длинношеих каняк уцелело – по пальцам двух лапок сосчитать. А о муфлях так и смолчать лучше, чтобы не расплакаться.
Ты спросишь меня, мой дорогой читатель, чем же жил в такую пору мир, что привык пробуждаться и засыпать в радости? Тем, что искал и находил живых.
Если раньше в деревне утра начинались с дымка над каждым жилищем и ароматов сладкой выпечки, то теперь они начинались с возгласов: «Вот так радость, я нашел соседа!» – «Живой, живой, вот так радость!» – «Все сюда, к нам муфли из другой деревни пришли!»
Иногда находились живыми или прибывали из соседних деревень целые семьи, и это было чуть ли не праздником.