– Была, – не скрывая горечи, подтвердил Вака.
– Не клони голову так низко, – мамуша Фло, обойдя обоз, вернулась и дотронулась бережно и мягко до лапы Ваки, что прижимала сердце. – Приняли уж столько. Никого не выгнали. И вас накормим, согреем и жилища подберем. Вместе не так беда страшна. Ваша храмовница жива ли?
В глазах рослого Ваки сверкнула слеза благодарности, ноздри и без того крупного носа раздулись, покраснели, и мягкая улыбка озарила большое рыхлое лицо.
– Вот благодарствуйте, муфли добросердечные, – он склонился перед храмовницей и в знак признательности положил большую ладонь на плечо дедуши Пасечника. Голос его приободрился. – Верно норны трекотали, что мамуша Фло – самая добрая муфлишка из всех наидобрейших муфлишек. Наша храмовница спит вон на телеге, слаба она, едва дышит, но, хвала Хранителю, жива.
– Хвала Хранителю, – сложила лапки мамуша Фло. – И ваша храмовница уцелела. Чудо. Где ж поселить вас? – она глянула на собравшихся и державшихся поодаль местных муфлей, потом на дедушу Пасечника, тот по-прежнему был рядом. – Жилищ восстановили немного, да и то худо-бедно.
– Где поселить, где поселить… – почесал голову под шляпой Пасечник. – А-а-а, ко мне давайте. У меня никого пока. Разместим. Соседские два жилища без хозяев поостались. И там можно. Там поселим.
– Там печей нет, да и окна не устояли, – сокрушенно хлопнула себя по бокам мамуша Фло. – И такому знатно-высокому муфлю будет ли там вольготно?
– Будет-будет! – спешно схватился за предложение бородатый Вака. – Главное, стены есть. Нам переночевать, а поутру придумаем. Я рослый, силы во мне звездаллион. Не по моему хотению, но мало какое жилище меня легко вместит. То не беда. Это дело порешаемое. Сделаем, построим, а сейчас бы отдохнуть нам.
– Двигайся за мной, Вака. И обоз свой двигай, – поманил уже подавшийся вперед Пасечник. – Айда, покажу. В тех стенах добрые муфли жили. А где добро жило, там все добром проросло. Стены согреют.
– Норны трещат, что еще муфли идут, – спохватилась мамуша Фло.
– Так чего? – вставил словцо Вака Элькаш. – Вы есть. Мы есть. Лапы у нас целы. Головы на местах. Полезными вам будем. Задаром хлеб не станем есть. У нас и каняки, и лап вот сколько. Все в вашем распоряжении. Только покормите да согрейте.
– Каняки – это славно. Каняки в деревне нужны, – пробормотал Пасечник, похлопывая животину, что была ближе к нему. Пегая каняка стояла понуро.