– Что ж не пустить? – раскинул лапы дедуша Пасечник и пересел на табурет, что стоял рядом с мамушей. – Это печаль на порог не верно пущать. А добрых муфлей, как и радость – впущу завсегда. Один добрый муфель – всегда хорошая беседа. А одна радость сможет звездаллион печалей низвергнуть.
– Верно заметил хозяин наш, – прицокнул языком довольно Вака Элькаш и хлебнул из своей кружки. Мамуша Фло почувствовала сразу знакомый сладковато-едкий аромат. Вака Элькаш поднял еще раз кружку. Хмельная пена осталась на губах и пролилась на бороду.
Сердечко храмовницы сжалось, и кружка запела голосом Фио Габинса: «Эль, эль, эль! Эль, эль, эль! Моя Флошечка готовит славный эль, эль, эль…»
Песня прозвенела как мелодичные, но печальные колокольцы. Мамуша Фло даже закивала головой в такт звяньгающему «эль, эль, эль». Колокольцы звенели и готовы были уже оглушить, но их прервало громкое «дук» тяжелой кружки, что опустилась на деревянный стол. Мамуша Фло вздрогнула, и песня печальных колокольцев вместе с голосом Фио Габинса смолкла.
На плечо муфлишки опустилась мягкая морщинистая лапка дедуши Пасечника.
– Наша Фло не только достопочтимая храмовница. Много у нее талантов, – говорил старый хозяин жилища. – Фло, гости наши не ведают, позволь, им скажу? – мамуша кивнула, и дедуша продолжил: – Эль ее знатен, как и твой, Вака Элькаш. А уж иные настои да травы и эля ядренее. Мамуша наша ими и славится на все Многомирье. Она всем поможет. Всегда помогала.
Храмовница Жоли протяжно выдохнула и уставилась на Фло Габинс. Муфель с серым лицом подался вперед. Лапа Ваки Элькаша сама собой опустилась вместе с кружкой, и та опять издала громкое «дук».
В глазах каждого, кто сидел за столом, отразилась надежда. Но Фло Габинс поспешила резко перебить дедушу:
– Ох-ох-ох, лишнее завернул. Не давай хода пустым обещаниям. Не дари надежду зазря. Нет чаев более, как и не было. Знаешь ведь, – и мамуша Фло закусила губы до красноты.
– Нет, значит? Мда. Даже в нашей деревне любили лечиться и бодриться чаями Фло Габинс. А моим сынушам мы в квартале торговцев особливо покупали чай добрых снов, – проговорил с нескрываемой горечью муфель с серым лицом.
– Силы в цветах нет или в лапах моих, неведомо, – сказала виновато храмовница. – Вместе с цветом шкурки и силы травницы покинули меня. Сколько ни пыталась, не возвращаются вспять.