– Мы же все уладили. Терпение, Клайра, дорогая, – перешла на сладкий тон Ложь, оборонительно выставив раскрытые ладони.
– Еще терпение?! – ударила кулаком по столу Клайра, кружка с остатками питья подпрыгнула и с жалобным «тук-звяньг» вернулась на место.
– Тише, тише, Клайра, – протянула с притворной улыбкой Ложь. – Все будет. Верь мне! Разве я виной тому, что стряслось с твоим племенем? – Ложь старалась, чтобы ее голос звучал как можно мягче. И у нее получалось. Лифон уже давно привык к таким резким перепадам настроения своей госпожи, но к ярости великантеров он привыкнуть не мог. И сейчас испуганный взгляд ушастого муфля метался от Клайры ко Лжи и обратно.
– Ты виной, что племена на меня зубы скалят! – вновь грохнул о стол кулак великантерши. Лифон прижал уши и закрыл лапами глаза. – Жрать нечего, лаланей пришлая девка выпустила, да и оскудели все. Ты нагр-р-раду обещалась дать знатную! – Клайра наклонилась, сгребла валяющиеся вокруг золотые, и они просыпались сквозь ее жирные пальцы, что песок сквозь сито.
Мать племен готова была на все, только б сохранить свое положение. Чего ей стоило убедить идола Корхрута свергнуть предыдущего отца-вождя и стать первой матерью всех племен и всего Загорья!
Она добилась своего. И спустя столько времени беспредельного господства все потерять?
С ржавых клыков Клайры капала слюна, подбородок ходил влево-вправо, словно жил своей жизнью.
Разговаривая с той, кто стала причиной такого падения, Клайра постоянно посматривала на Рыжеглазого.
Он был предан и не глядел исподлобья, как смотрели после битвы Кривоносый, Гнусавый, Однорукий и другие. Те вожди, чьи племена оскудели на многие головы.
Рыжеглазый же мялся. Он, как и мать племен, не хотел больше вступать в бой с ведмедями. И тоже чуял беду от запертого в подземных казематах зла.
Отвратительно колеблясь, как желе, завернутое в шкуру и перетянутое грубым поясом, который, казалось, вот-вот треснет, животастая Клайра наступала на Ложь.
– Неужто такая малость рассорит двух добрых подруг? – приторно-ласково проговорила та.
– Подр-р-руг? – взревела Клайра и снова покосилась на Рыжеглазого. Тот качал головой. Клайру словно обдали холодной водой. Она отпрянула, и Ложь выдохнула с облегчением.
В штольне повисла неловкая тишина. Мать племен, сплевывая и бубня что-то невнятное, бухнулась в глубокое кресло, что ожидало ее все это время у большого костровища. Лифон сидел, обхватив уши, у стены, недалеко от вытянувшегося в струнку Рыжеглазого. Горбуха притихла в углу. Ложь нервно теребила серьги и опасалась подать голос.